"Джин Вулф. Пыточных дел мастер. (Книги нового солнца, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

только выдастся удобный момент.
- Некогда подмастерьев нашей гильдии лишали слуха. Быть может, ты
хочешь вернуть те дни, Северьян? И не держи руки в карманах, разговаривая
с мастером.
Я нарочно сунул руки в карманы, чтобы отвлечь его гнев, но теперь,
выполняя приказ, нащупал монету, данную мне Водалусом накануне. Страх,
пережитый в схватке, совсем было вытеснил ее из памяти, а вот теперь вдруг
до судорог захотелось взглянуть на нее - но мастер Палаэмон не сводил с
меня своих блестящих линз.
- Когда пациент говорит, ты, Северьян, не должен слышать ничего.
Представь себе, что это - мышь, чей писк не имеет для людей ни малейшего
смысла.
Я сощурил глаза, показывая, что изо всех сил стараюсь представить
себе эту мышь.
На всем протяжении долгого, утомительного подъема в классную комнату
я не мог избавиться от жгучего желания взглянуть на тоненький
металлический диск, который сжимал в кулаке, однако шедший позади (это был
Евсигниус, один из самых младших учеников) непременно увидел бы все. Ну, а
в классе, где мастер Палаэмон монотонно читал урок над трупом
десятидневной давности, монета привлекла бы к себе всеобщее внимание, и я
не осмелился вынуть ее из кармана.
Удобный момент выдался лишь к вечеру, когда я спрятался в развалинах
стены среди сверкающих на солнце мхов. Некоторое время я не решался
разжать подставленный под солнечный луч кулак - боялся, как бы
разочарование не оказалось больше того, что я смогу вынести.
Нет, не оттого, что для меня так уж важна была ценность монеты. Хоть
я и стал взрослым, денег у меня было столь мало, что любая монетка сошла
бы за улыбку фортуны. Скорее - оттого, что монета, которая вот-вот утратит
всю свою таинственность, была единственным звеном, связывавшим меня с
прошлой ночью, единственной нитью, ведшей к Водалусу, прекрасной женщине в
плаще с капюшоном и толстяку, на которого я налетел в темноте,
единственным трофеем, вынесенным из схватки на краю отверстой могилы.
Другой жизни, кроме гильдейской, я прежде не знал, и теперь она, в
сравнении с блеском клинка экзультанта и раскатистым эхом выстрела среди
надгробий, казалась мне такой же серой, как моя рваная рубаха.
И все это могло исчезнуть в один миг, стоило лишь разжать кулак!
Наконец, испив сладкий ужас до последней капли, я взглянул на монету.
Та оказалась золотым хризосом. Я тут же сомкнул пальцы, боясь, что ошибся
и принял за золото медный орихальк, и подождал, пока не наберусь храбрости
разжать кулак снова.
Впервые в жизни я держал в руках золото. Орихальки видел во
множестве, а несколькими даже владел сам. Раз или два попадался мне на
глаза серебряный азими. А вот о существовании хризосов лишь, знал, причем
знание это было так же туманно, как и знание о существовании мира за
пределами нашего города Нессуса и о других континентах на севере, востоке
и западе.
На том хризосе, который я держал в руке, было изображено лицо, как
мне показалось, женщины - увенчанной короной, ни молодой, ни старой,
безмолвной и совершенной в лимонно-желтом металле. Наконец я повернул свое
сокровище другой стороной - и тут у меня взаправду перехватило дух. На