"Джин Вулф. Пыточных дел мастер. (Книги нового солнца, Книга 1)" - читать интересную книгу автора

попроще, пригоняли в связках по десять-двадцать человек, в цепях, продетых
сквозь кольца ошейников. Таких охраняли димархии, бойцы, как на подбор,
крепко сбитые, в простых, предельно практичных доспехах. Каждый пациент
имел при себе медный цилиндрический футляр с личными документами и, таким
образом, нес в своих руках собственную судьбу. Конечно же, все они срывали
с футляров печати и читали те бумаги; некоторые пробовали уничтожать их
или меняться друг с другом. Прибывших без документов держали до получения
относительно их дальнейших указаний, причем некоторые за время ожидания
умирали естественной смертью. Те, кто менялся бумагами, менялись судьбами;
сидели в темнице или выходили на волю, подвергались пыткам либо казни
вместо других.
Тех, кто поважнее, привозили в бронированных каретах. Стальные борта
и обрешеченные окна этих экипажей служили не столько для предотвращения
побегов, сколько для того, чтобы помешать отбить заключенного силой. И еще
прежде, чем такая карета с грохотом обогнет восточную стену Башни Ведьм и
въедет на Старое Подворье, вся гильдия бывала полна слухами о дерзких
нападениях, инспирированных либо возглавленных лично Водалусом: все мои
товарищи-ученики и большая часть подмастерьев были уверены, будто почти
все эти пациенты - его приспешники, сообщники и союзники. Но я не стал бы
освобождать их из этих соображений - такое навлекло бы на гильдию
бесчестье. При всей моей преданности Водалусу и его движению, я не готов
был предать гильдию - да и не имел возможности сделать это. Надеялся лишь,
что смогу в меру сил скрасить заключение тем, кого полагал своими
товарищами по оружию, - добавлять еды с подносов менее достойных пациентов
или подбрасывать украденные на кухне кусочки мяса.
Однажды (день тогда выдался на редкость шумный) мне представилась
возможность выяснить, кем были все эти люди. Я драил полы в кабинете
мастера Гурло; выйдя по какому-то делу, он оставил на столе груду только
что присланных досье. Едва за ним захлопнулась дверь, я поспешил к столу и
успел просмотреть большую часть бумаг прежде, чем с лестницы вновь
донеслись его тяжелые шаги. Ни один - ни один - из заключенных, в чьи
бумаги мне удалось заглянуть, не имел к Водалусу никакого отношения. Все
они оказались торговцами, попытавшимися нажиться на армейских поставках,
маркитантами, шпионившими в пользу асциан, либо просто презренными
уголовниками разных мастей. Ничем более...
Относя ведро к каменному сливу на Старом Подворье, я увидел одну из
таких бронированных карет, только что прибывшую. Над упряжкой курился пар,
охранники в шлемах, утепленных мехом, робко разбирали наше традиционное
угощение - дымящиеся кубки с подогретым вином. Я уловил было краем уха имя
Водалуса, но никто, кроме меня, казалось, не обратил на него внимания, и
мне внезапно почудилось, будто Водалус - лишь фантом, сотканный моим
воображением из тумана и сумрака, а реален только человек, которого я
зарубил его же собственным топором. И только что переворошенные досье
будто хлестнули меня по лицу, как сухие листья, поднятые бурей с земли.
В тот миг смущения я впервые осознал себя в какой-то мере безумным -
и могу смело утверждать, что это был самый ужасный миг в моей жизни. Я
часто лгал мастеру Гурло с мастером Палаэмоном, и мастеру Мальрубиусу,
когда тот еще был жив, и Дротту, поскольку он был капитаном учеников, и
Рощу, который был старше меня и сильнее, и Эате с прочими младшими
учениками, надеясь внушить почтение к себе. И теперь я больше не мог