"Сара Уотерс. Нить, сотканная из тьмы" - читать интересную книгу автора

пор пришпилен к стене у моего письменного стола. На схеме тюрьма обладает
странным очарованием: пятиугольники выглядят лепестками геометрического
цветка, а порой напоминают разноцветные секции раскрасок, какими забавляются
в детстве. Разумеется, вблизи Миллбанк теряет очарование. Размер тюрьмы
огромен, а линии и углы, воплощенные в стенах и башнях из желтого кирпича и
окнах за жалюзи, выглядят чьей-то ошибкой или извращением. Кажется, будто
здание планировал человек, охваченный кошмаром или безумием, либо оно и
задумано для того, чтобы свести с ума его обитателей. Уж я бы точно
свихнулась, если б служила здесь надзирательницей. Как бы то ни было, я
трепетно следовала за своим вожатым и только раз замедлила шаг, чтобы
оглянуться и посмотреть на клинышек неба. Внутренние ворота Миллбанка
расположены у соединения двух пятиугольников, к ним добираешься сужающейся
гравийной дорожкой, чувствуя, как стены с обеих сторон надвигаются, будто
сходящиеся скалы Босфора. Тени от желтушных кирпичей имеют цвет
кровоподтека. Земля под стенами сырая и темная, словно табак.
Из-за нее воздух казался прокисшим, но стал вовсе тухлым, когда меня
ввели в тюрьму и заперли за мной ворота. Сердце мое заколотилось еще сильнее
и продолжало бухать, пока я сидела в унылой комнатушке и наблюдала за
надзирателями, которые, хмуро переговариваясь, мелькали в дверном проеме.
Наконец появился мистер Шиллитоу; я пожала ему руку и сказала:
- Рада вас видеть! А то уж я стала бояться, что меня примут за
новенькую заключенную и отведут в камеру!
Он рассмеялся и ответил, что подобных недоразумений в Миллбанке не
случалось.
Затем мы вместе отправились в тюремные строения, поскольку мистер
Шиллитоу решил, что лучше всего сразу препроводить меня в кабинет начальницы
женского отделения, главной надзирательницы мисс Хэксби. По дороге он
объяснял наш маршрут, который я пыталась мысленно соотнести со схемой, но
планировка тюрьмы так своеобычна, что вскоре я запуталась. Знаю, что в
пятиугольники, где содержали мужчин, мы не входили. Лишь миновали ворота,
что вели к тем корпусам от шестиугольного здания в центре тюрьмы, где
располагались кладовые, лазарет, кабинеты самого мистера Шиллитоу и всех его
подчиненных, изоляторы и часовня.
- У нас тут прямо настоящий городок! - сказал мой провожатый, кивнув на
окно, за которым ряд труб исторгал желтый дым, зарождавшийся в топках
тюремной прачечной. - Полное самообеспечение. Полагаю, мы бы успешно
выдержали осаду.
Он говорил с гордостью, хотя сам же усмехнулся, и я ответила ему
улыбкой. Если я оробела, когда внутренние ворота отсекли меня от света и
воздуха, то теперь вновь занервничала, когда мы углубились в тюрьму и тот
вход остался в начале тусклой и запутанной тропы, по которой одной мне в
жизни не вернуться. На прошлой неделе, разбирая бумаги в папином кабинете, я
наткнулась на альбом с тюремными зарисовками Пиранези2 и целый час тревожно
их рассматривала, представляя мрачные и ужасные сцены, которые поджидают
меня сегодня. Разумеется, все было иначе, нежели в моих фантазиях. Мы просто
шли чередой опрятных побеленных коридоров, на перекрестках которых нам
салютовали надзиратели в темных тюремных мундирах. Но именно аккуратность и
похожесть коридоров и людей вселяла беспокойство: можно было десять раз
провести меня одним и тем же путем, и я бы о том не догадалась.
Обескураживал и здешний мерзкий шум. Постовой отпирает взвизгнувшую петлями