"Герман Вук. Это Б-о-г мой [R]" - читать интересную книгу автора

молящиеся повторяют что-то на иврите и сопровождают это ритмическими
движениями, пока чтец продолжает говорить что-то нараспев. Время от времени
все встают - непонятно почему - и начинают петь в унисон - неизвестно что
(а если какие-то смутные детские воспоминания и возникают, в молитвеннике
этот текст отсутствует). Наконец, наступает момент, когда из ковчега
извлекается священный свиток, и этот свиток торжественно помещается на
кафедре, при этом на серебряной крышке позванивают колокольчики. Чтение -
на диковинный восточный манер - кажется совершенно бесконечным. Видно, что
и другим прихожанам это тоже надоедает: они проявляют явное безразличие,
начинают шептаться или даже дремать. Далее следует проповедь. Эта проповедь,
особенно если раввин молод, - скорее всего конспективное изложение статей
из либеральных газет и журналов за прошлую неделю с краткими комментариями и
ссылками на Танах. И наш скептик покидает синагогу в твердом убеждении, что
его религиозный порыв был вызван всего лишь преходящим и случайным приступом
хандры и что если еврейский Б-г существует, то синагога - не то место, где
можно устанавливать с ним контакт.

Возможно, впечатление будет иным, если он попадет в старомодную
ортодоксальную синагогу, где раввин - седобородый старец, который говорит
на языке идиш. В этом случае молящиеся покажутся более ревностными (хотя
также порою склонными поболтать во время службы), а проповедь, если он еще
не совсем забыл идиш, покажется ему глубокой, хотя и своеобразной по форме.
И он уйдет из синагоги, сожалея о былых временах, ибо, разумеется,
невозможно возродить идиш как язык общины или обучать ему детей, которые,
вероятно, уже ходят в прогрессивную частную школу.

Все сказанное относится к посещению традиционной синагоги. В
консервативных и реформистских синагогах, где совсем другие обычаи и обряды,
можно увидеть лишь часть того, что есть в синагогах традиционных. Но если уж
целое не производит впечатления, то часть наверняка не произведет.

Вечер в опере

Здесь уместно вспомнить первое посещение оперы. Читатель, возможно,
посетил оперу в юности или в молодости" скорее всего под влиянием подруги.
Не исключено также, что до этого он относился к опере весьма скептически и
считал, что это скучное надувательство, пересаженное на американскую почву
мертвое европейское искусство, которым снобы и пижоны восхищаются - или
делают вид, что восхищаются - только потому, что ходить в оперу считается
хорошим тоном среди европейской аристократии. Насколько мне известно, именно
так думают об опере очень многие из моих читателей.

Однако тот, кто изменил свое мнение об опере, вспомнит, наверно, что
случилось это отнюдь не после первого визита. В первое посещение опера,
казалось, подтвердила его худшие опасения. В ложах дремлют жирные старики;
их жены больше интересуются лицами и туалетами в ложах напротив, чем самим
представлением; взбудораженные субъекты, по которым давно плачет
парикмахерская, толпятся за оркестром и, приседая, изображают восторг; на
сцене какая-то визгливая толстуха делает вид, что она застенчивая
деревенская простушка, а низенький пузатый человек с короткими толстыми