"Джордж Райт. Конец пути" - читать интересную книгу автора

условностей и сенти^ментальности. И точно так же нелепо было делиться с
покойником последними спичками, провизией и патронами. А если Джим останется
здесь, он покойник, и они оба хорошо это понимают. Но вот поди ж ты -
старику вздумалось не только отказываться от реального шанса на спасение
самому, но и уменьшать таковой для Дика... Наверное, самым правильным было
бы наставить на Джима револьвер и сказать: "Или ты идешь со мной, или я
стреляю. Считаю до пяти." Но у Дика не хватило духу сделать это - тем паче
что он понимал, что почти наверняка пришлось бы все-таки стрелять.
Дик снова открыл спичечный коробок. Семь не делится на два, значит, он
возьмет себе четыре. Черт бы побрал этого Джима! Семь спичек на четыре дня -
это было еще терпимо. Но по спичке на день, да еще учитывая, что сегодня он
бездарно потратил три, прежде чем сумел развести огонь - а сил у него не
прибывает, и погода не улуч^шается...
Он по одной выложил три спички на полусогнутую ладонь товарища. Тот не
спешил сжать руку, словно ожидая, что за третьей спич^кой последует
четвертая. Но Дик решительно закрыл коробок. Ничуть не легче ему было
расставаться с патронами - их оставалось всего четыре, и два приходилось
отдать Джиму...
-Ну ладно, старина. Подумай в последний раз.
-Иди, Дик.
Дик больше не заставил себя упрашивать и, упрямо, по-бычьи наклонив
голову, двинулся вперед через пургу. Джим смотрел ему вслед, приподнявшись
на локте, пока фигуру молодого золотоиска^теля еще можно было различить в
снежной круговерти, а затем снова тяжело повалился в снег. Так он пролежал
еще какое-то время, однако на сей раз не позволил забытью надолго овладеть
собой. Приподнявшись и стряхнув с себя снег, он развязал свой тощий, почти
пустой мешок, и достал кружку. Костер уже догорел, но в центре ос^тавались
тлеющие угольки, еще не заметенные пургой. Их тепла едва хватило, чтобы
растопить снег в кружке. Джим добавил муки, затем размочил в чуть теплой
воде сухарь и съел его, осторожно разминая распухшими деснами и запивая
маленькими глотками. За первым сухарем последовал второй, затем третий...
Джим остановился лишь тогда, когда во рту растаяли крошки последнего сухаря.
Эта жалкая трапеза не прибавила ему сил; однако она вновь про^будила в
нем волю к жизни. Если до этого он настоял, чтобы Дик оставил ему оружие и
припасы, главным образом потому, что не хотел жалко издохнуть, а предпочитал
умереть с достоинством, как подобает белому человеку - то теперь в нем и
впрямь зашевелилась надежда выбраться из этой передряги. Три дня пути...
почему бы и нет? По сравнению с тем, сколько он уже прошел в этот раз... и в
прошлые разы...
Джим натянул на плечо лямку мешка и тяжело поднялся на ноги. Он с
трудом шагал по глубокому снегу, отворачивая лицо от ветра, чувствуя, как
быстро колотится сердце, и борясь с приступами дурно^ты. Ему казалось, что
он идет уже очень долго, и вот, окончательно выбившись из сил, он позволил
себе обернуться, чтобы оценить прой^денное расстояние.
От остатков костра его отделяло каких-нибудь тридцать ярдов.
Джим застонал и обреченно опустился в снег. "Идти за Диком было
легче, - подумал он, - да, намного легче. С ним бы я, может, и выбрался."
Мысль эта, мелькнув как предположение, несостоятельность которого Джим
сам хорошо сознавал в первую минуту, быстро, однако, обращалась в
уверенность. "Да, - повторял он, лежа в снегу, - я свалял большого дурака,