"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

- Тогда перестань шляться по улицам, - сказала мать.
Я долго размышлял, почему белый избил черного мальчишку, и, чем больше
вопросов я задавал, тем больше все запутывалось. Теперь, когда я видел
белых, я внимательно их разглядывал, пытаясь понять, что же они такое?
Я поступил в школу позже, чем полагалось по возрасту: матери не на что
было купить мне приличную одежду. В первый день я пошел в школу с
соседскими мальчишками, но в школьном дворе вдруг так струсил, что мне
захотелось все бросить и убежать домой. Ребята силой втащили меня в класс.
От страха я лишился речи, и ребята сказали за меня учителю, кто я такой,
как меня зовут и где я живу. Я слушал, как ученики читают вслух, понимал
все, что они делают и говорят, но, когда обращались ко мне, не мог
произнести ни слова. Ребята такие в себе уверенные, мне никогда не стать
таким, в отчаянии думал я.
На перемене я держался возле ребят постарше, слушал, о чем они говорят,
расспрашивал. За этот час во дворе я узнал все непристойные ругательства,
какие только есть: оказывается, они были известны мне раньше - я повторял
их в пивном зале, не имея представления о том, что они значат. Высокий
парнишка с очень темной кожей прочитал длинный смешной стишок пополам с
матерщиной о том, как мужчины спят с женщинами, и я сразу же запомнил его
слово в слово. Но когда мы вернулись в класс, я, несмотря на свою
феноменальную память, не смог ответить урок. Учитель вызвал меня, я встал,
держа книгу перед глазами, но слова ни шли с языка. Несколько десятков
незнакомых мальчишек и девчонок ждали, когда же я начну читать, но меня
парализовал страх.
И все же, когда в тот первый день занятия кончились, я радостно побежал
домой, унося груз своих опасных знаний - и ни одной мысли, почерпнутой из
учебников. Я проглотил холодную еду, которая ждала меня дома на столе,
схватил кусок мыла и побежал на улицу, чтобы побыстрее продемонстрировать
то, что я узнал утром. Я шел от окна к окну и огромными буквами писал все
благоприобретенные матерные слова. Я исписал чуть ли не все окна по
соседству, но в конце концов какая-то женщина остановила меня и отвела
домой. Вечером она пришла к матери и все ей рассказала, а потом повела по
улице и показала окна, исписанные мной в порыве вдохновения. Мать пришла в
ужас. Она потребовала, чтобы я рассказал ей, где я узнал эти слова, и
отказывалась верить, что я принес их из школы. Она налила ведро воды,
взяла полотенце и потащила меня за руку к одному из окон с надписями.
- Мой, пока все не смоешь, - приказала она.
Собрались соседи, они смеялись, качали головами, жалели мать,
спрашивали у нее, как это я сумел столь быстро узнать так много. Я смывал
написанные мылом ругательства, и меня душила ярость. Я рыдал, просил мать
отпустить меня, говорил, что никогда больше не буду писать таких слов;
однако она не сдалась, пока все не было смыто. Я и в самом деле никогда
больше не писал таких слов - я твердил их про себя.


После ухода отца мать со всем пылом отдалась религии и часто водила
меня в воскресную школу, где я встретил представителя бога в лице высокого
проповедника-негра. Однажды в воскресенье мать поджарила курицу и
пригласила проповедника к обеду. Я был счастлив - не потому, что придет
проповедник, а потому, что мы будем есть курицу. Пригласила мать также