"Ричард Райт. Черный (Библиотека литературы США)" - читать интересную книгу автора

открыты, но она не шевелилась, только жадно ловила ртом воздух.
- Мама! - закричал я.
Она не ответила, даже голову не повернула. Я хотел тронуть ее за плечо,
но отдернул руку - а вдруг она умерла?
- Мама! - позвал я снова; в голове у меня не укладывалось, что мать не
отвечает мне.
Наконец я подошел к ней, тихонько потряс за плечо. Она слегка
шевельнулась и застонала. Мы с братом все время звали ее, но она не
отвечала. Неужели она умирает? Не может быть! Мы глядели друг на друга, не
зная, что делать.
- Давай кого-нибудь позовем, - сказал я.
Я выбежал в коридор и постучал к соседям. Высокая негритянка открыла
дверь.
- Зайдите к нам, пожалуйста, у нас что-то с мамой случилось! Она ничего
не говорит. Мы не можем ее разбудить, она сильно заболела, - сказал я.
Женщина пошла с нами.
- Миссис Райт! - позвала она.
Мать лежала неподвижно, ничего не видя и не слыша. Женщина взяла ее за
руку.
- Она не умерла, - сказала она. - Но заболела серьезно. Позову-ка я еще
кого-нибудь из соседей.
Пришли пять или шесть женщин, раздели мать и уложили в постель, а мы с
братом ждали в прихожей. Когда нас впустили в комнату, одна из женщин
сказала:
- Наверно, это у нее удар.
- Да, похоже на паралич, - сказала другая.
- Надо же, такая молодая, - сказала третья.
Женщины суетились вокруг матери, а мы с братом забились в угол. Удар?
Паралич? Что значат эти слова? А вдруг мать умрет? Кто-то из них спросил,
есть ли в доме деньги; я не знал. Они поискали в шкафу, нашли доллар и еще
какую-то мелочь, послали за доктором. Пришел доктор. Да, сказал он нам,
мать разбил паралич. Положение серьезное. За ней нужен постоянный уход,
нужны лекарства. Где ее муж? Я все ему рассказал, он покачал головой.
- За ней придется ухаживать, как за малым ребенком, - сказал доктор. -
Вся левая сторона парализована. Она не говорит, ее надо кормить с ложечки.
В тот же день я перерыл все ящики и нашел адрес бабушки; я написал ей,
умоляя приехать и помочь нам. Соседки дни и ночи ухаживали за матерью,
кормили нас, обстирывали. Я жил в каком-то оцепенении и никак не мог
поверить в то, что случилось. А вдруг бабушка не приедет? Нет, лучше об
этом не думать. Она обязательно приедет! Я не мог выносить такого
одиночества, ведь я вдруг оказался один на один с собой, без всякой помощи
и поддержки. За какой-нибудь час мир, в общем довольно ко мне милостивый,
стал холодным и враждебным. Я был так напуган, что даже не мог плакать. Я
радовался, что мать не умерла, но ведь она будет болеть долго, может быть,
так никогда и не поправится. Я стал замкнутым, угрюмым. Я был еще ребенок,
по в душе у меня уже не осталось ничего детского, и вел я себя не как все
дети. Мне совсем не хотелось играть, я все время гадал, приедет бабушка
помочь нам или нет? О завтрашнем дне я старался не думать, будущее было
нереальным, я его боялся, ибо оно таило вопросы, на которые я не мог
ответить.