"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

Вдруг отец встает из гроба. Я и Ворошилов испугались. Я проснулся утром -
матрац мокрый. Мой сосед, пожилой священник, качая головой, сказал:
- Это потому, мальчик, что дух твой ослаб. Ты соберись с духом, а то не
выдержишь - помрешь. Дух будет силен - и плоть будет сильна!
Так кончились первые сутки. Мне не было тогда еще пятнадцати лет...
На третий день меня вызвал начальник корпуса и раскричался на меня,
почему я обманываю дежурных, заявляя, что я уже осужден.
- Я не знал, что я под следствием, - ответил я. - Я знаю, что я выслан,
а, следовательно, и осужден.
Начальник корпуса приказал дежурному немедленно перевести меня в
следственную камеру. Я взял свой чемоданчик, попрощался со старцами, и меня
повели на второй этаж. В конце коридора у камеры " 12 остановились. Двери
открыли, и я очутился в такой же по величине камере, как камера " 7, только
в ней было в два раза больше народа. Ходить по камере было трудно: все
сплошь было уставлено койками.
Режим в этом корпусе в то время был очень легкий. На втором этаже еще
не успели навесить козырьки, и в окна было видно реку Кутум, дорожку, по
которой ходили вольные, сетевязальную фабрику и прогулочный двор. Передачи
разрешались один раз в десять дней в неограниченном количестве. Народ в
камере был разношерстный и разновозрастный. В основном сидели люди "второй
категории", т. е. не руководящие работники. У многих было закончено
следствие, которое у них проходило в ДПЗ (Доме предварительного заключения)
НКВД. Позже ДПЗ стали называть внутренней тюрьмой.
Один из сидевших был рабочий, осужденный по ст. 58-7 (вредительство).
Он и его товарищи воровали проволоку на заводе, а из нее рубили гвозди и
продавали. Простая кража стала к этому времени квалифицироваться как
политическое преступление.
Сидел в этой камере и один молодой человек по фамилии Кашкин. До ареста
он работал на тарной фабрике6 в Астрахани. Как-то его назначили ночным
дежурным по фабрике. В эту ночь на фабрике произошел пожар, его арестовали и
присудили к трем годам. Это происходило в 1936 году. Родители его наняли
хорошего адвоката, который добился снижения срока до 2 лет, а затем подал
жалобу в порядке прокурорского надзора. Жалоба была удовлетворена, состоялся
пересуд, и срок был снижен до года. Родители обратились еще раз в Верховный
суд СССР. Последний отменил приговор и послал дело на новое доследование.
Время шло, наступил 1937 год. Доследование вдруг стали вести по ст. 58-9
(диверсия), и вместо желанной воли он получил 10 лет лагерей без права
обжалования.
Все сидевшие в нашей камере прошли следствие уже нового типа.
Следователи вели себя грубо, кричали, запугивали, а иногда и били. Обычно
следствие шло недолго. Некоторые признавались, другие - нет, хотя состава
преступления ни у кого не было. Тех, кто признавался, направляли в
спецколлегию областного суда, и они, по крайней мере, видели своих судей;
тех, кто отрицал свою вину, пропускали через ОСО или спецтройку, которые
являлись заочными, внесудебными органами и судили по формулировкам вроде:
ЧСИР, о которой я уже упоминал; АСА (антисоветская агитация); КРД
(контрреволюционная деятельность), с добавлениями "Т" или "Б", т. е.
"троцкист" или "бухаринец"; СОЭ (социально опасный элемент); ПШ
(пособничество шпионажу); ПД (пособничество диверсии); КРА
(контрреволюционная агитация). Уголовников судили по формулировке СВЭ