"Петр Якир. Детство в тюрьме " - читать интересную книгу автора

После обыска нас привели в баню, вымыли, прожарили19. Потом нас,
малолеток, увели отдельно.
Территория Саратовской тюрьмы огромна. Довольно далеко друг от друга
стоят три трехэтажных корпуса. Главный - первый корпус - длиннющее
пятиэтажное здание. Нас подвели ко второму корпусу и сгруппировали у одной
из дверей на первом этаже. Замок открыли, и мы гурьбой вошли в камеру.
Камера была битком набита, в ней было человек около ста. Все
располагались на полу: ни коек, ни нар не было. Свободен был лишь небольшой
"пятачок" около параши. Среди нас были "честные" воры
Я удивился такой расшифровке, но Костя мне сказал, что уже давно слышал
эту легенду.
Тут же они достали громадный кусок сала, горсть сахара, хлеб. Мы поели.
Так закончилось первое знакомство.
Камера была заполнена на девяносто процентов "58-ой статьей", было
несколько бытовиков и жуликов. В основном были донские казаки, осужденные за
"подготовку кулацкого бунта"; представители Заготзерна - за "вредительство,
выразившееся в отравлении зерна"; работники Райзо - за "распространение
заразных заболеваний среди скота"; агрономы, бухгалтеры, несколько врачей -
эти по ст. 58-10.
Сидел в этой камере и саратовский архитектор. Он обвинялся по ст. 58-9
и был осужден военной коллегией на 25 лет. Под пытками он подписал, что он и
его подельники, которых было более 40 человек, взорвали новый Саратовский
оперный театр (который к тому времени еще не был выстроен до конца).
Архитектор делал из хлеба великолепные шахматы и играл целыми днями с
врачом, который был осужден за знакомство с профессором Плетневым,
осужденным по бухаринскому процессу. Он был одним из его учеников.
По рассказам я понял, что то, что творится в Астрахани, происходит по
всей стране, т. е. арестовывают невиновных, бьют и издеваются на следствии,
причем приемы тоже одинаковые: конвейер, стойка и т. д. Судят заочно или с
полным нарушением судебных процедур. Количество арестованных все
увеличивалось - из Саратовской тюрьмы последние месяцы уходили по два
больших этапа в неделю, в каждом - по тысяче человек, и приходило столько же
из районов, следственных тюрем и с пересыльных этапов.
Второй и третий этажи нашего корпуса были отведены под камеры
смертников; там находились лица, осужденные военным трибуналом и
спецколлегией; проходившие через военную коллегию, как уже было сказано,
расстреливались немедленно.
Камеры были заполнены до отказа, так как в ожидании утверждения
приговора многие сидели по три-пять месяцев. Некоторым заменяли расстрел
20-25 годами лагерей, других же расстреливали.
К нам перевели одного физика из Саратовского университета, который
просидел пять месяцев, осужденный на высшую меру, как участник группового
дела. Обвинили их в передаче секретных научных сведений немцам. Дело было,
конечно, дутое, но все признали себя виновными. Физик рассказал, что его
соседу по камере, председателю одного из колхозов области, осужденному и
впоследствии расстрелянному за "вредительство", принесли в передаче какие-то
домашние изделия, завернутые в газету, в которой говорилось, что он, физик,
и его подельники уже расстреляны. И он не мог заснуть ни одной ночи в
течение пяти месяцев, так как на исполнение приговора брали ночью. Теперь
же, когда ему заменили расстрел, он не мог сообразить, как ему написать