"Лео Яковлев. История Омара Хайяма, рассказанная им самим " - читать интересную книгу автора

Путь Омара Хайяма в Россию начался более ста лет тому назад с небольшой
подборки вольных переводов его стихотворений, выполненных Василием Величко и
опубликованных в 1891 году в журнале "Вестник Европы". Этот интерес явился
следствием взрыва всеобщего внимания к четверостишиям иранского поэта,
охватившего весь мир после появления поэмы "Рубайят Омара Хайяма",
опубликованной в 1859 году в Англии востоковедом-любителем и литератором
Эдвардом Фитцджеральдом (1809-1883). В переводах тех лет не всегда ставилась
цель адекватного воссоздания стихотворной формы первоисточника: главной
целью первых переводчиков была по возможности точная передача мысли
оригинала, и нередко они не укладывались в четверостишия, и это лишний раз
убеждает нас в том, что его путь к сердцу русского читателя был весьма
непрост.
В России к поэтическому наследию великого иранца обращались и мастера
перевода, и мэтры отечественной поэзии. Более сорока имен тех, кто приближал
слово и мысль Хайяма к русскому читателю, присутствуют под обложкой книги
"Омар Хайям. Рубаи", вышедшей в Большой серии "Библиотеки поэта" в 1986 году
и являющейся своего рода итогом переводческой работы с четверостишиями поэта
в конце XIX и XX веках. В основном из этих же переводов формировались
многочисленные издания стихотворений Хайяма, появившиеся в последние годы.
Не вдаваясь в детальную оценку их художественных достоинств (а среди этих
текстов, бесспорно, есть и переводческие шедевры), все-таки мы вынуждены
признать: большинство переводов, включенных в издание 1986 года, и
переводческий опыт XX века в целом так и не дали нам подлинного Омара
Хайяма; его поэтический автопортрет был вольно или невольно искажен.
Практически все переводы, находящиеся в издательском обороте по сей
день, выполнены в советский период, а, как известно, господствовавшая в
стране идеология допускала к "советским людям" только "прогрессивных"
деятелей прошлого - "борцов за светлое будущее человечества"; а те, кого
никак нельзя было подогнать под этот ярлык, оказывались в числе
"реакционеров", "мракобесов", недостойных памяти и внимания, или просто
отгораживались от читателей стеной молчания, за которой, например, оказались
великие поэты-мистики Ирана - младший современник Хайяма Абу-л Маджд Санайи
и Фарид ад-Дин Аттар.
Однако популярность Хайяма уже в начале XX века была настолько велика,
что игнорировать его всемирную славу и стремление к нему человеческих сердец
не было никакой возможности. И те, кто любил Хайяма и ощущал свое духовное
родство с ним, пошли на хитрость, создав его мнимый "идеологически
выдержанный" облик: один из немногих в истории человечества абсолютно
свободных людей, высокий интеллектуал, мистик и индивидуалист был превращен
в воинствующего атеиста и раба некоей "прогрессивной идеи", чуть ли не в
"пламенного революционера". Это была ложь во спасение, благодаря которой
Омар Хайям стал доступен "советскому читателю".
В то же время стремление искусственно "опрогрессивить" Хайяма не могло
не отразиться и на содержании переводов, в которых смелые и искренние
мистические обращения к Богу, суфийские поиски Пути к Истине, Гармонии,
Красоте и Любви нередко превращались в богоборческие или откровенно
эпикурейские1 декларации, а скрытый мистический и философский смысл его
стихотворений полностью игнорировался.
Рассмотрим, например, четверостишие Хайяма "Гам куштаи чоми якмани
хохам кард..." Вот наиболее близкий по смыслу к оригиналу прозаический