"Лео Яковлев. История Омара Хайяма, рассказанная им самим " - читать интересную книгу автора

к тому же, системное мышление сочеталось с незаурядным математическим
талантом, что бывает редко, и со способностью наслаждаться творчеством, и с
уважением к учителям, что у таких людей бывает еще реже. Об этом
свидетельствуют его слова, которые я принял сердцем и запомнил:
"Учитель - это духовный отец, а родитель - отец телесный,- говорил он,
и еще: - Соотношение между чувственным и умственным наслаждением такое же,
как соотношение между обоняющим и пробующим на вкус".
Согласившись с моим предложением, касающимся ал-Исфизари, принц Санджар
высказал свое желание, чтобы я съездил в Исфахан и, побывав в своей
заброшенной обсерватории, посмотрел, какие там сохранились приборы и можно
ли их перевезти в Мерв, где он хотел начать звездные наблюдения и
астрономические измерения. Для этой цели, сказал он, мне будут выделены
верблюды и несколько вооруженных сопровождающих. Я чувствовал, что мой
второй отказ может испортить наши отношения навсегда, и потому принял это
предложение.
Принц распорядился поселить меня в его дворце, и я в качестве надима79
провел там три дня, пока готовилась эта экспедиция. Свое свободное время я
проводил в прогулках по Мерву. Переезд туда принца Санджара благотворно
сказался на облике этого древнего города. Были приведены в порядок большая и
малая Кыз-Кала - величественные старинные здания. Истинным украшением города
стал и заново отделанный дом со складчатыми стенами, в котором принц
разместил диван80.
Заглянул я и в местное медресе. Слух о том, что я не собираюсь
перебираться в Мерв, каким-то образом уже стал известен и там, и я ощущал
скрытую радость местных мудрецов. Видимо, сведения о жесткости моего
характера и о моем свирепом нраве, после моей расправы с нишапурским
сплетником, дошли до здешних ученых, и они меня побаивались, подумал я. И в
этом не было ничего удивительного, ибо большая часть их здесь, как и везде,
только имеют вид ученых и, завидуя друг другу, одевают Истину ложью, не
обращая внимания на уже упомянутые мной слова пророка, да благословит его
Аллах и приветствует, о том, что завистливый ученый будет среди тех шести
человек, которые войдут в ад за год до Судного дня. Свой небольшой запас
знаний они используют лишь для низменных плотских целей. А если они
встречают человека, отличающегося тем, что он ищет Истину и любит правду,
стремясь отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана,
они делают его предметом своих насмешек. Все это я испытал еще в юности и
явственно ощущал вокруг себя теперь. Но этикет есть этикет, и я вел беседу с
ними спокойно, уклоняясь от обострений, и, конечно, никак не мог отказать им
в их просьбе привезти из Исфахана сочинение Ибн Сины "Книга спасения",
которой в Мерве не было. Я торжественно обещал.
В Исфахан я отправился прямо из Мерва и только на один день по пути
остановился в Нишапуре. Там я еще раз предложил свободу Анис и еще раз
получил категорический отказ. Тогда я сказал, что этот приезд в Исфахан я
использую, чтобы продать свою усадьбу, поскольку не было никакого смысла
сохранять ее за собой. Да и побывать еще раз в Исфахане я уже не надеялся:
уже близился когда-то обозначенный мной для себя рубеж жизни - шестьдесят
лет моего пребывания на этом свете.
В Исфаханской обсерватории, когда я туда прибыл, я нашел не так уж
много оборудования, которое можно было бы перевезти в Мерв и там
использовать. Я составил подробную опись таких приборов, и на том