"Ирвин Ялом. Экзистенциальная психотерапия" - читать интересную книгу автора

У многих авторов встречается мысль, что отсутствие факта смерти так же
притупляло бы нашу сензитивность, как отсутствие идеи смерти. Например, эта
мысль присутствует в пьесе французского драматурга Жана Жироду "Амфитрион
38", где происходит беседа между бессмертными богами. Юпитер рассказывает
Меркурию о том, что испытываешь, когда принимаешь земное обличье, чтобы
любить смертную женщину:
"Она говорит маленькие словечки, от которых пропасть между нами
становится огромной... Она говорит: 'Когда я была ребенком', или 'Когда я
состарюсь', или 'Никогда в жизни'. Это терзает меня, Меркурий... Меркурий,
мы лишены чего-то - может быть, остроты мимолетного, чувства смертности,
этой сладостной печали обладания чем-то, что не сможешь удержать?".
О том же идет речь у Монтеня: Хирон, полубог, получеловек, отказался от
бессмертия, после того как его отец Сатурн (бог времени и сроков) описал ему
последствия этого выбора:
"Честно вообрази себе, насколько менее терпима и более мучительна для
человека была бы вечная жизнь, чем такая, какую я дал ему. Не имея
возможности умереть, ты беспрестанно проклинал бы меня за то, что я лишил
тебя смерти. Я намеренно добавил к ней немного горечи, чтобы ты, увидев
удобства смерти, не ухватился за нее слишком рьяно и преждевременно. Дабы ты
остался в среднем состоянии, которое мне нужно от тебя - не избегающим жизни
и не устремляющимся к ней вновь в бегстве от смерти - я смешал в той и
другой сладость с горечью".
Я вовсе не желаю участвовать в некрофильском культе или выступать в
защиту жизнеотрицающей болезненности. Но не следует забывать, в чем состоит
наша основная дилемма: каждый из нас - одновременно ангел и дикий зверь, мы
смертные создания, обладающие самосознанием и потому знающие о своей
смертности. Отрицание смерти на любом уровне есть отрицание собственной
природы, ведущее ко все большему сужению поля сознания и опыта. Интеграция
идеи смерти спасает нас: она действует отнюдь не как приговор, обрекающий на
пожизненный ужас или на мрачный пессимизм, а скорее как стимул к переходу в
более подлинный модус существования. Она увеличивает наше удовольствие от
проживания своей жизни. Подтверждением тому служат свидетельства людей,
переживших личную встречу со смертью.
Конфронтация со смертью: шанс личностного изменения
В некоторых величайших литературных произведениях отображено позитивное
влияние на индивида близкой встречи со смертью.
Великолепной иллюстрацией стимула к радикальному личностному изменению,
который дает смерть, служит "Война и мир" Толстого. Главный герой, Пьер,
чувствует, что на него омертвляюще действует бессмысленная, пустая жизнь
русской аристократии. На первых девятистах страницах романа он потерянная
душа, ищущая какого-либо смысла жизни.
Кульминационным моментом романа является захват Пьера в плен войсками
Наполеона и приговор его к расстрелу. Шестой в очереди смертников, он
смотрит, как перед ним казнят пятерых, и готовится умереть - но в последний
момент неожиданно исполнение приговора откладывается. Этот опыт преображает
Пьера - на оставшихся трехстах страницах он проживает свою жизнь осмысленно
и горячо. Он становится способен полностью отдавать себя в отношениях с
другими людьми, остро сознавать естественное окружение; он находит для себя
осмысленную жизненную задачу и посвящает себя ей.*
* Реальное событие такого рода случилось с Достоевским, который в