"Дмитрий Яшенин. Мушкетер: Кто Вы, шевалье д'Артаньян? " - читать интересную книгу автора

изумительной красоты теремов и храмов, каменных палат и исполинских врат...
Всю ночь до света тройка мчалась по Ярославскому тракту в направлении
столицы. Впрочем, мчаться удавалось далеко не всегда: вьюга, без устали
трудившаяся двое суток, нагромоздила-таки на дороге великое множество
переметов, сквозь которые приходилось пробиваться мучительно долго, напрягая
все три лошадиные силы и спешивая седоков. Хорошо еще, сама она, злодейка,
выдохлась, угомонилась вскоре после полуночи, оставив в вышине лишь плотную
завесу туч. Стылый восточный ветер разметал их краткое время спустя,
расчистив кристальный небосвод с яркими точками звезд и месяцем,
скатывавшимся в ущерб. Холодало. Шурик с воеводой плотнее прежнего кутались
в тулупы, спасаясь от болезненных укусов стужи.
Дважды сменив лошадей, утомленных борьбой со снегом, к утру они
достигли северных предместий столицы и, ворвавшись в город по Ярославскому
тракту, вскорости оказались на проспекте Мира. Промчавшись по нему до самого
Скородома, тройка свернула на него и, смирив лихой аллюр на заполнявшихся
людьми утренних улицах, добралась до Тверской...
Когда вдалеке показались высокие белокаменные церкви, опоясанные
красной кирпичной стеной, Шурик боязливо тронул воеводу за рукав и спросил
испуганным, громким шепотом:
- Данила Петрович, так мы что же, прямо туда?!
- Туда, малый! Туда! - улыбнулся воевода, исподлобья глянув на
присмиревшего наконец-то юнца. - В Кремль! В самое сердце земли Русской путь
держим!
Шурик робко кивнул, будто не вполне поверив ему.
Поминутно разъезжаясь со встречными повозками, медленно поднимавшимися
вверх, сани, влекомые тройкой гнедых, соскальзывали вниз по Тверской улице.
Кругом высились каменные палаты да деревянные терема, мимо которых вверх и
вниз стекали наполнявшиеся с каждой минутой людские реки.
Кого здесь только не было! Низко понурив голову, глубоко засунув в
карманы старых, дешевых, залатанных зипунов и тулупов почерневшие от работы
руки, угрюмо шагали в свои мастерские работные люди. В противовес им гордо
распрямив спину и вздернув нос до небес, браво маршировали на боевое
дежурство царские стрельцы в нарядных красных кафтанах и прочий служилый
люд. Красуясь друг перед другом собольими и куньими шубами, не торопясь
поспешали открывать свои лавки и торговые ряды гильдейские купцы,
сопровождаемые своими приказчиками. Распихивая дюжими локтями и тучными
животиками рабов божьих, коих они по привычке числили и своими собственными,
смиренно шествовали к заутрене священнослужители всех мастей и рангов. А
среди всего этого изобилия бородатых и усатых физиономий нет-нет да и
мелькали румяные по случаю бодренького утреннего морозца, кругленькие,
миловидные девичьи личики, обрамленные пестрыми пуховыми платочками и
оживленные озорными, веселыми глазками. Тверская - она и есть Тверская...
Однако сколь бы долго ни тянулась эта самая Тверская, а только и ей,
как и всему на свете, пришел конец. Сани пересекли Охотный ряд и направились
прямиком к высоким красным стенам Кремля...
- Шапку сними, олух царя небесного! Аль ты язычник какой, что храмом
святым брезгуешь?!
Получив весомый тычок под ребра, Шурик стянул с головы заячью ушанку.
Ямщик натянул поводья, и лошади остановились. Опершись на плечо Шурика,
воевода поднялся из саней, троекратно положил крест и поклонился золотым