"Глеб Ястребов. Кем был Иисус из Назарета? " - читать интересную книгу автора

Отсюда видно, что Иоанн Креститель ощущал свою преемственность с такими
великими пророками древности, как Исаия и Амос, которые уделяли особое
внимание социальной этике и справедливости.
Не вполне ясно, как именно представлял себе Иоанн дальнейший
апокалиптический сценарий. Кто именуется здесь "Сильнейшим"? Для
евангелистов это явно Иисус. Но кого имел в виду Иоанн? (Проповеди
Крестителя, как они отображены в Евангелиях, дошли до нас уже в христианской
обработке.) В современной науке существуют четыре основных мнения
относительно "Сильнейшего".
в "Сильнейший" - это сам Бог Израилев. Пророчество Малахии (Мал 3:1:
"вот, Я посылаю ангела моего, и он приготовит путь предо Мною"), которое
очень рано стало ассоциироваться с Иоанном Крестителем (Мк 1:2; Мф 11:10/Лк
7:27), предполагает, что за пророком-вестником идет сам Бог. Однако это не
очень вяжется с общей риторикой: "у которого я недостоин развязать ремень
обуви", - так говорят не о Боге, а о людях. Да и вообще превосходство Бога -
истина почти банальная (во всяком случае, таковой она была для иудеев I
века), чтобы возвещать ее столь торжественно и туманно. Или фраза про
"ремень обуви" является христианской редакцией?!
в "Сильнейший" - это "Сын Человеческий" (см. Дан 7:13-14).
Апокалиптические предсказания из Книги Даниила наложили огромный отпечаток
на первохристианскую апокалиптику (см. Мк 13; Иоаннов Апокалипсис и т. д.).
Слабость данной теории состоит в том, что пока не найдено достаточных
доказательств тому, что в иудаизме Второго Храма вообще существовала
традиция интерпретации Даниилова "Сына Человеческого" как фигуры, грядущей
перед Концом.
в "Сильнейший" - это (давидический?) Мессия. Выглядит самой простой
возможностью, но есть сомнения, что дело обстоит так просто: как показали
современные штудии, эсхатологические и мессианские чаяния в иудаизме Второго
Храма отличались глубоким многообразием, и четкой концепции грядущего
"Мессии" не существовало. Более того, те тексты, которые ближе всего
подходят к этой концепции, не ассоциируют с ним огонь (см., например, Псалмы
Соломона 17).
в Иоанн и сам точно не знал, кого ждет. На первый взгляд это странная
теория, но если задуматься, Иоанн мог не иметь разработанного
апокалиптического сценария. Достаточно вспомнить, как он посылал гонцов к
Иисусу: "Ты ли Тот, который должен придти, или ожидать нам другого?" (Мф
11:3/Лк 7:19). Этот вопрос отражает неуверенность и отсутствие четкой
концепции.

Автору этих строк представляется, что наименее вероятна первая версия,
а наиболее вероятна - последняя. У Иоанна могли быть те или иные догадки и
предположения, но он предпочитал высказываться метафорически и несколько
туманно, не претендуя на детальное знание воли Божьей. Придет ли помазанный
давидический царь, или помазанный первосвященник, или архангел Михаил, или
"Сын Человеческий", или Мелхиседек, или пророк, подобный Моисею, - версии,
которые так или иначе появлялись в разных направлениях иудаизма, - вопрос
оставался открытым. Иоанн не считал, что ему открыто ведение в данном
вопросе. Главным было не то, кого именно Бог пошлет перед Концом, а то, как
надлежит к этому Концу подготовиться.