"Уильям Батлер Йейтс. Кельтский элемент в литературе " - читать интересную книгу автора

Люди, жившие в мире, где все сущее могло изменяться и принимать иное
обличие, - жившие в окружении сонма величественных богов, чей гнев мог
окрасить багрянцем закат, прорваться громом или грозой, - эти люди были
чужды нашим понятиям авторитета и меры. Они поклонялись природе и природному
изобилию, и, видимо, с незапамятных времен частью справляемых среди холмов
или в глубине леса ритуалов были исступленные танцы, во время которых
танцоров охватывал неземной экстаз: им казалось, что они видят богов или
богоподобных существ, души их устремлялись в надлунные сферы; и, возможно,
тогда и зародилось представление о благословенной земле, населенной богами и
мертвыми, вкушающими блаженство. Древние были одержимы воображаемыми
страстями, ибо еще не ведали, сколь скудны положенные нам пределы, - они
были ближе к древнему хаосу, всечеловеческому желанию, и перед глазами их
стояли извечные образцы. Когда был сотворен первочеловек, петляющий по
влажной от росы траве заяц мог замедлить свой бег и в удивлении привстать на
задние лапы; тонкая связка тростника под ногами могла быть богиней,
смеющейся среди звезд; малая толика волшебства, легкое мановение руки, шепот
губ - и люди могли обернуться зайцем, или связкой тростника, они ведали
бессмертную любовь и бессмертную ненависть.
Все народные литературы и все литературы, сохранившие связь с народной
традицией, восхищаются бессмертным и бесконечным. "Калевала" восхищается
семьюстами годами, что Ильматар странствовала в морской пучине, беременная
Вяйнямейненом12, а султан в "Песне о Роланде", размышляя о величии Карла,
вновь и вновь повторяет: "Ему триста лет, когда ж он уймет свой нрав?"
Кухулин в ирландских народных сказаниях алкает одного - победы, и вот,
одолев всех людей, он гибнет в схватке с волнами, ибо лишь волнам дано взять
над ним вверх. Юноша в ирландских народных песнях умоляет возлюбленную уйти
с ним в леса, чтобы смотреть, как резвится в реке лосось, и слушать зов
кукушки, забыв о смерти, ибо та никогда не найдет их в сердце леса. Оссиан
триста лет пробыл в волшебной стране эльфов, он познал там волшебство любви
и вот, вернувшись на землю, он умоляет святого Патрика прервать на мгновение
молитвы и послушать пение дрозда, ибо это поет дрозд Деррикана, которого
Финн привез из Норвегии триста лет назад, и сам пристроил ему гнездо на
ветвях этого дуба. Правда ли, что если уйти в лес достаточно глубоко, в чаще
можно обрести все, что ищешь? Кто знает, сколько веков поют лесные птицы?
Всякая народная литература - повествование о страстях, современной
словесности, музыке и искусству неведомых - разве что те напрямую - или
каким-то окольным путем восходят к временам древности. В древней Ирландии
любовь почиталась смертельной болезнью, и в "Любовных песнях Коннахта" есть
стихотворение, звучащее, как погребальный плач:
" Моя любовь моя, о любовь моя, женщина, которая виной тому, что стал я
никчемен, женщина, зло от которой дороже, чем благо любое от иной женщины.
Мое сокровище мое, о сокровище мое, женщина с серыми глазами, женщина,
на сгибе руки которой никогда не покоиться моей голове.
Моя любовь, о любовь моя, женщина, которой я обессилен, женщина,
которая обо мне не вздохнет, женщина, которая никогда не воздвигнет мне
камень надгробный.
Моя тайная любовь, о тайная любовь моя, женщина, которая и слова со
мною не молвит, женщина, которая забывает меня, едва покину ее.
Моя избранница, о избранница моя, женщина, которая не глядит мне вслед,
женщина, которая со мной не помирится.