"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

Старуха, которая спела мне песню, была уверена, что Мэри Хайнс "увели". Вот
собственные ее слова: "Они ведь уводили и не таких красивых, и много, почему
бы им не взять и ее тоже? А люди-то издалека приезжали, чтобы на нее
посмотреть, может, и не все говорили: Господи, благослови ее". Старик,
который живет у моря невдалеке от Дьюраса, тоже не сомневается, что ее
увели: "Кое-кто в наших краях помнит еще, как она приходила сюда на
паттерн,{3} и все говорят, что красивее девушки в Ирландии не было и нет".
Она умерла молодой, потому что ее любили боги: может быть, когда-то давно
поговорка эта,[23] которую мы разучились понимать буквально, как раз и имела
в виду подобный способ смерти: сиды ведь и есть боги. Эти бедные крестьяне в
верованиях своих и чувствах на много веков ближе к древнему греческому миру,
привыкшему видеть красоту отделенною от мутного потока видимых форм, чем
ученые наши мужи. Она "слишком много повидала на своем веку"; но старики эти
и старухи винят в том не ее, а всех прочих; память у них цепкая и злая, и на
язык им лучше не попадаться, но если речь заходит о ней, они просто тают на
глазах, как растаяли когда-то троянские старцы, увидав идущую мимо стен
Елену. Поэт, прославивший ее на всю округу, сам был в западной части
Ирландии не менее славен. Кое-кто считает, что Рафтери видел едва-едва, и
говорят так: "Я видел Рафтери, он человек был темный,
Один мой друг говорил как-то раз с человеком, который был с Рафтери,
когда тот умирал, но вообще-то принято считать, что умирал он в одиночку, а
некий Морген Гиллан рассказывал доктору Хайзу о том, как всю ночь от крыши
домика, где он лежал, поднимался к небу столб света и что "те, кто сидел с
ним, были ангелы", и в самой лачуге горел всю ночь яркий свет, "и отпевали
его тоже ангелы. Ему была от них такая честь потому, что он был хороший поэт
и пел такие духовные песни". Пройдет, быть может, не так уж много лет, и
предание, привыкшее в котле своем вываривать бессмертные сущности из
смертных форм, превратит Мэри Хайнс и Рафтери в поэтические символы:
мученическая доля красоты, блеск и нищета мечты человеческой.


1900

* * *

Был я недавно в северном одном городишке и говорил с человеком, который
в детстве жил в деревне, там же, невдалеке. У них принято было считать, что
если в семье, где красавцев прежде не водилось, рождается вдруг красивая
девочка, то красота ее - от сидов и принесет одни несчастья. Он взялся тогда
перечислять имена красивых девушек, которых он знавал, и сказал, что от
красоты никому еще проку не было. Это такая вещь, сказал он, которой следует
гордиться, но и бояться ее следует не меньше. Жаль, что я не записал его
слов прямо там, на месте, они были куда живописней, чем все мои воспоминания
о них.


1902

ХОЗЯИН СТАД