"Уильям Батлер Йейтс. Кельтские сумерки" - читать интересную книгу автора

из чистого любопытства, я забрался туда сам, и проводник мой, необычайно
рассудительный и "читающий" местный крестьянин, оставшийся, понятно, на
поверхности, в конце концов опустился у лаза на колени и сдавленным голосом
крикнул мне: "Сэр, с вами все в порядке?" Я забрался достаточно далеко, он
перестал меня слышать и испугался: а вдруг и меня, как ту собаку, утащили
фэйри.
Этот форт, или рат, стоит на гребне невысокого холма, и невдалеке, на
склоне, разбросана горсть соломою крытых домиков. Однажды ночью сын
тамошнего фермера вышел из дома и, обернувшись, увидел, что дом его весь в
огне. Он бросился было назад, но тут на него "нашли чары", он вскочил верхом
на забор, поджал ноги и принялся охаживать забор хворостиной, и забор
казался ему самой настоящей лошадью. Так он и скакал верхом на заборе всю
ночь, и многое по дороге видел, пока рано утром его оттуда не сняли и не
увели в дом; в себя он полностью пришел только через три года. Вскорости
после этого случая сам фермер решил срыть рат до основания. Тут же у скотины
его начался мор, все лошади и коровы сдохли одна за другой, и это было
отнюдь не единственное постигшее его несчастье, а в конце концов его самого
привели домой соседи, и он так и просидел до самой смерти возле очага,
уткнувшись лбом в колени, и "ни толку от него не было, ни проку".
В нескольких сотнях ярдов к югу от Россеса есть еще один мыс, а на нем
своя пещера, не занесенная, правда, песком и доныне. Лет двадцать тому назад
у мыса этого потерпел крушение бриг; троих или четверых местных рыбаков
оставили на берегу на ночь, чтобы никто не покусился на сидевший на камнях
невдалеке от берега корпус судна. Ровно в полночь они увидели на камушке у
входа в пещеру двух скрипачей в красных шапочках - те наяривали смычками что
было мочи. Рыбаки дали деру. Немного погодя на берег высыпала целая толпа
деревенских, прибежавших поглядеть на скрипачей, но тех и след уже простыл.
Для умудренных опытом местных жителей зеленые холмы и леса вокруг полны
неувядающего чувства тайны. Когда пожилая крестьянка стоит в дверях своего
домика и, по собственным ее словам, "глядит на горы и думает о благодати
Божьей", Бог ближе к ней, чем к кому-либо другому, потому что иные,
языческие боги ходят с нею рядом: ибо на северном склоне Бен Балбена, где и
в самом деле полным-полно ястребов, распахивается настежь на закате
квадратная белая дверь и выезжает вниз, в долину, кавалькада явных нехристей
на белых конях с красными ушами, а чуть дальше к югу из-под широкого белого
чепца, окутывающего, что ни вечер, вершину Нокнарей, выходит Белая Леди,
которая и есть, вне всякого сомнения, сама королева Мэйв. Да разве может она
в подобных вещах усомниться хоть на минуту, пусть даже священник и качает
недовольно головой, слушая подобного рода бредни? Разве, не так уж давно,
пастушок из соседней деревни не видел Белую Леди своими глазами? Она прошла
так близко, что даже задела его краем юбки. "Тут он упал и три дня лежал,
как словно мертвый".
Как-то вечером, покуда миссис Х. угощала меня замечательными своими
коржиками, ее муж рассказал нам достаточно длинную историю, едва ли не самую
занятную из всего, что я слышал на пустоши Россес. Не один бедолага со
времен Финна Мак Кумала[50] мог бы рассказать о подобном же приключении, ибо
Добрый Народец не прочь время от времени повторить старую добрую шутку. Для
того чтоб в этом убедиться, достаточно послушать десяток рассказчиков из
десяти разных мест - либо сами они, либо самые близкие их знакомые
удивительно часто попадают в ситуации, схожие до крайности. "В те времена,