"Роберт Янг. У шатров Кидарских" - читать интересную книгу автора

- Мне нужно добраться до больницы, - крикнула Истклифу женщина. - Я
заплачу сколько нужно.
То, что она знает, куда он направляется, совсем его не удивило. На
плантациях Истклифа работали чернобуши со всей окрестности, а может, и с
других частей Эбонона, наверняка имеющие родственников в "ежевичных ветвях",
соединяющих все деревушки, все байяу, каждую ферму на здешней территории.
Стоило лишь Истклифу, его больной матери, его сестре и шурину чихнуть, и
каждый чернобуш в округе знал об этом не более чем через час. Хотя женщина
знала, что он направляется в больницу, но наверняка не знала, по какой
причине. И чирурги, и буш-знахари - все они были связаны подобием клятвы
Гиппократа, и не стоило сомневаться, что буш-знахарь, у которого
консультировался Истклиф и который, в итоге, поставил ему диагноз и связался
по радио с больницей, даже не помышлял о том, чтобы кому-то что-то
рассказать о своем пациенте.
- Я заплачу сколько нужно, - снова крикнула ему женщина, после того как
Истклиф ничего ей не ответил. - И не буду мешаться под ногами.
Она отлично говорила по-английски. Многие чернобуши так и не смогли
выучить язык, он для них оказался слишком сложным. У женщины были высокие
широкие скулы, ширину которых подчеркивала худоба щек. Она была почти худой,
и черничного оттенка кожа казалась едва ли не прозрачной.
- У меня нет каюты для пассажира, - ответил Истклиф.
- Я буду благодарна, если вы позволите мне спать на палубе.
Он вздохнул. Перспектива того, что его одиночество будет нарушено
чернобушкой, отозвалась в нем раздражением. Но он не мог позволить себе
оскорбить уважаемую представительницу расы, исправно поставляющей рабочих и
слуг для Империи Истклифа, без которых эта Империя быстро бы зачахла и
умерла.
- Хорошо, - ответил он. - Можешь подняться на борт.
Она бросила ему свой красный мешок, и он поймал его и положил на
палубу. Потом, изо всех сил стараясь скрыть отвращение, протянул вниз руку,
взял руку женщины и помог ей подняться на катер и перебраться через перила.
- Спасибо, - поблагодарила она, поправляя юбку. - Меня зовут Сефира.
Дриуф быстро отстал и скрылся за кормой, развернувшись и взяв курс на
мыс. Истклиф не потрудился даже пробурчать свое имя; он не сомневался, что
она и так его знает. Взяв в руку мешок чернобушки, он отвел ее вниз в
единственную каюту, где положил мешок на койку.
- Можешь спать здесь. У меня есть шезлонг, который раскладывается в
кровать, и я все равно люблю спать на воздухе.
Тон, которым это было сказано, отвергал возможность возражения. Почти
осязаемая аура властности покрывала его, словно мантия. Это была знаменитая
властность Истклифа, смесь непререкаемости, настойчивости и авторитета,
которыми отличались большинство преуспевающих колонистов и благодаря которым
на первый взгляд бесполезная глушь Андромеды IV превратилась в золотую жилу,
давшую в конце концов возможность присвоить планете новое имя, под которым
она и была теперь всюду известна.
Истклиф достал из стенного шкафа несколько одеял (на реке ночи бывали
прохладными), бросил два из них на койку, а одно положил себе на плечо.
Потом, чувствуя взгляд Сефиры, неохотно повернулся, чтобы взглянуть на нее.
И увидел перед собой ее глаза. Глаза были совершенно черные, непривычные для
него, и абсолютно чужие. Это была четырехмерная чернота - никак не иначе, -