"Карл Густав Юнг. Современный миф (1958) " - читать интересную книгу автора

лишений и потерь; напротив, ей субъект отдает всю свою преданность, все
свое внимание, посвящает ей молитвы, медитации и другие духовные
упражнения. Таким образом, духовная сфера индивидуума - если придерживаться
гипотезы компенсаторного желания - не должна испытывать никакой потребности
в компенсации. Конечно, ее односторонний характер, приводящий к истощению
тела, провоцирует бурную компенсаторную реакцию мира инстинктов; тем не
менее спонтанное появление позитивных проекций, то есть нуминозных образов,
соответствующих стремлениям субъекта, воспринимается как благодать, как
божественное откровение, что, кстати сказать, подтверждается содержимым
видений. Психологически видения воздействуют вроде бы так же, как и
неудовлетворенные инстинкты - даже несмотря на очевидные старания
стремящегося к святости отшельника сделать все, что в его силах, для
поддержания и развития собственной духовной жизни. Он прилагает все
возможные усилия, дабы не допустить в себе принижения духовного существа, и
поэтому, в сущности, совершенно не должен нуждаться в компенсации.
Оставаясь перед лицом подобной загадки на почве столь успешно
проверенной на практике теории компенсаций, мы неизбежно приходим к
следующему предположению: духовная ситуация отшельника - это состояние
скудости и неудовлетворенности, настоятельно требующее соответствующей
компенсации; внешние проявления, если даже они противоречат сказанному,
ничего по существу не меняют. Можно было бы сказать так: если физический
голод утоляется - хотя бы в фигуральном смысле - видением обильного
пиршества, то голод души заглушается зрелищем нуминозных образов. Но все
равно сама причина возникновения этого голода души остается неразъясненной.
Отшельник готов пожертвовать своей жизнью ради обладания "сверхвещественным
хлебом" (panis supersubstantialis) - единственным средством, способным
утолить его голод. Но для этого в его распоряжении есть вера, учение,
благодать и другие средства Церкви. Чего же ему еще недостает? Ведь на самом
деле ни вера, ни учение, ни благодать не способны удовлетворить его
ненасытное желание.
Единственное, чего отшельник жаждет - это действительное событие,
непосредственный опыт духовной реальности, в какой бы форме он ни проявился.
Его не слишком занимает, будет ли эта форма конкретной или символической; он
предвкушает не физическую осязаемость земной вещи, а возвышенную
неосязаемость духовного видения. Этот интенсивно предвкушаемый
непосредственный опыт сам по себе является компенсацией пустоты и
бесплодности традиционных ритуалов и форм. И вот перед глазами отшельника
действительно возникает нуминозный образ - образ, не сотворенный им самим и
столь же "реальный" (поскольку "воздействующий"), сколь и иллюзорные
видения, вызванные подавленными инстинктами. Но если порождения ущербного
мира чувств казались ему нежелательными и неприятными, то это нуминозное
содержимое благодаря своей спонтанности и реальности воспринимается как
нечто желанное. Пока нуминозные элементы так или иначе сохраняют
традиционные формы, отшельник не испытывает беспокойства. Но когда,
благодаря необычным или шокирующим моментам, они начинают обнаруживать свою
архаическую природу, возникают вопросы и болезненные сомнения. Отшельник
спрашивает себя: быть может, эти дорогие его сердцу образы так же иллюзорны,
как и миражи, порожденные его чувственным существом? Откровение,
показавшееся поначалу божественным, может обрести черты "дьявольского
обмана" (diabolica fraus) и быть им проклято. В чем же состоит отличие