"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

однажды - я еще не был женат тогда - в дверь позвонили, и в квартиру вошли
несколько цыганок. Запах давно не мытых тел, шуршание множества длинных
замызганных юбок, быстрые, цепкие взгляды черных глаз и жаркий вкрадчивый
шепот: миленький... драгоценный... судьба... все узнаешь... ручку
деньги... сколько есть... У меня было всего двадцать пять рублей. Я был
молодым человеком с высшим образованием. Я читал "Технику - молодежи" и
"Знание - сила". За день до этого я читал популярное изложение специальной
теории относительности Эйнштейна. В небе летали спутники. Было до слез
жалко четвертного. И тем не менее я покорно отдал деньги, протянул руку и
в тупом каком-то трансе слушал торопливое бормотание цыганки: три раза
полюбишь, три раза страдать будешь...
Слабость, слабость, слабость все это, зло сказал я себе.
- Кто знает? - вдруг промолвил Александр Васильевич, и я вздрогнул. Это
что, он моим мыслям ответил? - Я вам вот что скажу, Геночка. Не
торопитесь. Взгляды - не клей БФ, сразу они не схватываются. Я ведь тоже
когда-то шагал по жизни и ни черта не слышал и не видел. А вот когда
понял, что еду уже с ярмарки, когда стал приглядываться - а куда,
собственно, ведет эта дорога, и в особенности, когда умерла моя Верочка,
спутник мой незабвенный, я вдруг стал слышать и замечать то, что раньше не
удосуживался услышать и увидеть.
- Голоса растений?
- И их,- мягко ответил Александр Васильевич.- Но не только.
- А что же еще?
- Да как вам сказать, Геночка мой дорогой? Это как та музыка, о которой я
вам только что так косноязычно пытался рассказать. Во мне все поет, хочу,
чтоб и другие услышали, порадовались, облегчили душу, а как это сделать -
не знаю.
- У вас дети есть? - зачем-то спросил я.- Внуки?
- Нет. Не было у нас с Верочкой детей. Не могла она родить. Все говорила:
давай возьмем ребеночка. А я только смеялся. Зачем, говорил, мне
ребеночек, если ты у меня детка малая? Она и вправду всю жизнь как девочка
была.- Александр Васильевич помолчал, вздохнул.- Вот что, Геночка,
возьмите вы пару отросточков сциндапсуса, и еще дам я вам растеньице,
название которого и сам не знаю. Смотрел, смотрел в книжках, что-то ничего
похожего не выискал, так и прозвал ее Безымянной. Такая она ласковая,
такая веселая - не могу без улыбки с ней разговаривать.
- Так зачем же вам ее отдавать? - как-то грубо, некрасиво спросил я и сам
устыдился вопроса.
- Так ведь вам нужно, Геночка. Если уж я вас в друзья зачислил... Вы
только разрешите, я пойду у нее спрошу. Я думаю, она поймет. Простите, я
дверь прикрою, а то я буду Безымянке о вас рассказывать, и, может, вас это
смутит.
Бутафор быстро юркнул в смежную комнату, тихонечко прикрыл за собой дверь,
а я сидел в странной душевной расслабленности. И не было сил ни посмеяться
над тихим психом, ни принять всерьез его нелепое бормотание. Пошел
посоветоваться с горшком, хотел было по привычке я мысленно подтрунить, но
насмешка тут же лопнула.
- Все в порядке, Геночка! - запел еще за дверью Александр Васильевич и
появился с небольшим горшком в руках. Из земли чуть выпирала
светло-коричневая луковица, усеянная множеством длинных тонких листьев,