"З.Юрьев. Тонкий голосок безымянного цветка" - читать интересную книгу автора

- Не волнуйся, Гена, все хорошо,- сказал сциндапсус, что стоял ближе к
окну.
- Не нервничай,- добавил его брат.
- Значит,- глупо пробормотал я,- это правда?
- Что? - нежно пропищала Безымянка.
- Что вы умеете разговаривать?
- Только с теми, кто умеет слушать, - многозначительно произнес Приоконный
сциндапсус.
- С теми, кто готов слушать, - добавил его брат.
Я вдруг подумал, что все это мне мерещится, и мне снова стало страшно. Я
схватил свою "Весну", где-то должен был быть микрофон. Искал я долго,
выкидывал все из ящиков письменного стола, пока не нашел его. Вставил
штекер в гнездо, включил магнитофон на запись. Какая-то у меня там кассета
стоит, неважно.
- Ну, скажите что-нибудь, - взмолился я.
- Ты еще боишься,- печально сказала Безымянка.- Ты не сможешь слышать нас,
если будешь бояться...
Я ничего не ответил ей. Я нажал на кнопку "Стоп", перемотал пленку и
включил аппарат на полную мощность. "Ее, сэр, уи кэн буги", - загремели
лукавые и слегка непристойные женские голоса. Я сидел неподвижно и слушал
многозначительные обещания двух девиц, которыми они соблазняли сэра.
Внезапно девицы замолкли. Сейчас послышится голос Безымянки. У меня
заколотилось сердце. Но магнитофон издавал только громкое шипение. И снова
томно и ритмично завздыхали певицы. "Испортил запись зачем-то".- подумал я.
Я долго сидел не двигаясь. В соседней квартире за стеной послышался плач
ребенка. Я сообразил, что магнитофон включен на полную мощность, и убавил
звук.
Так что же, мне все-таки чудились голоса растений? А почему бы и нет?
Почему Александр Васильевич, мой тихий и кроткий друг, может страдать
галлюцинациями, а я - нет?
И все-таки эта версия не укладывалась в сознание. Как-то не вязалось
холодное, скользкое слово "галлюцинация" с веселым, шаловливым голосом
Безымянки, с рассудительными репликами братьев сциндапсусов. Но
магнитофон? Я снова перемотал пленку, снова бедного сэра начали соблазнять
девчонки, снова их оборвала шипящая тишина. Магнитофон работал, но не
записал голоса Безымянки. Может, я плохо включил магнитофон? Может, вообще
магнитофон не пишет? Я схватил микрофон, забормотал:
- Раз, два, три, четыре, пять.
- Раз, два, три, четыре, пять,- исправно ответила мне "Весна".
Боже, как мне не хотелось расставаться с уютным душевным покоем! Я так
привык к нему... А может, магнитофон и не мог ничего записать? Ну, конечно
же не мог, обрадовался я спасительной мысли. Он может записать только
звуковые волны, а мои растения ведь не говорят, как мы. У них же нет, черт
побери, рта! Да, но как же они тогда говорят?
Я подошел к Безымянке, поднял один из ее длинных, листиков и пропустил его
между пальцами:
- Ну, скажи же что-нибудь. Она промолчала.
- Почему ты молчишь?
Собственно, она уже объяснила мне все несколько мину назад. Как она
сказала? "Ты еще боишься. Ты не сможешь слышать нас, если будешь