"Зиновий Юрьев. Кукла в бидоне" - читать интересную книгу автора

идеи... Волю взяли, насобирали мальчишек, что они могут понять?.. Это они
сбили его с толку. Раньше он всегда твердо знал, что нужно снимать и как...
Водяная пыль матовой пленкой оседала на стеклах "Волги", и Иван
Александрович включил стеклоочистители. Несколько секунд щетки лишь
размазывали грязь, затем снова стало видно, и машина прибавила ход.
Мальчишки в свитерочках, сопляки! Ах, Феллини, ах, Бергман, ах,
Антониони, ах, ах... "Безвкусица из вас, говорят, так и прет, уважаемый Иван
Александрович". А кто, спрашивается, решил, что вкусица, что безвкусица? Всё
они же. Они же. И куда они заведут, если всякий начнет прислушиваться к ним?
Сопляки, мальчишки-Мальчишки были для Ивана Александровича понятием не
возрастным. В их категорию он зачислял и тридцатилетних, и сорокалетних, и
пятидесятилетних. Они были мальчишками потому, что были несолидны, легко
воодушевлялись, мало считались с авторитетами, были остры на язык, отдавали
дань модным увлечениям... Они были непохожи на него, а следовательно, хуже
него, и он постоянно и остро чувствовал неясную опасность, всегда исходившую
от них.
Иван Александрович резче, чем следовало бы, притормозил, свернул с
Нижней Масловки в Бумажный проезд и выехал на улицу Правды.
А вот и Пашка торчит на ступеньках входа в гастроном. Местечко есть?
Ага, вон такси отъезжает...
С Павлом Антоновичем, или, точнее, просто Пашкой, они познакомились
пять лет назад, когда Вяхирев еще был на студии. Директор магазина, торгаш,
но умеет оценить настоящего человека. Надоедлив, конечно, со своим
постоянным восхищением его режиссерским талантом, но что поделаешь, у
каждого свои слабости. Зато услужлив, собака, обходителен...
Правда, в последнее время, после перехода в министерство, иногда в
разговоре Павла Антоновича с Вяхиревым начали появляться слегка
покровительственные нотки, но Вяхирев не замечал их, просто не мог заметить,
потому что редко менял свои взгляды на людей, а Павел уже давно раз и
навсегда был зачислен им в свои поклонники.
- Здравствуйте, Иван Александрович! - просиял Польских, подходя к
машине. - Погодка!
- Привет, Паша, как дела?
- Понемножечку торгуем, план выполняем. Как Ирина Петровна?
- А что ей, - почему-то неодобрительно хмыкнул Иван Александрович, -
цветет... Закурить у тебя есть? Ишь ты, "Кент"... Сказал бы, где достаешь...
- Ну, Иван Александрович, посудите сами, работать в торговле - и не
достать себе блок-другой импортных сигарет? Сами, поди, презирали бы.
Прихватить вам?
- Ну как ты думаешь?
Прямо перед ними какой-то смуглый немолодой человек в мятой кепке с
поломанным козырьком, грязной рабочей куртке и таких же брюках робко смотрел
на старушку с огромным арбузом, раздувшим тоненькую авоську. Арбуз был
тяжел, и старушка скособочилась, стараясь, чтобы сумка не касалась асфальта.
- Мамаш, мамаш, касс игдэ?
- Какой касс? - испуганно вздрогнула старушка.
- Минялный касс... такой...
Старушка переложила авоську в другую руку, пожала плечами и засеменила
прочь, что-то бормоча под нос.
Человек в куртке беспомощно огляделся и неуверенно подошел к "Волге".