"Василий Иванович Юровских. Синие пташки-пикушки (Лирическое повествование в рассказах) " - читать интересную книгу автора

- Не, нельзя. Из окошек Федориных видать, а она, может, дома
сегодня, - кивнул Кольша на избу соседки Федоры справа. Изба ее дальше
стоит, но из окон Соломеина ограда вся как есть видна.
Когда Осяга скрылся в тальниковой гущине, мы пролезли под второй
жердью прясла и подползли межой к амбару. Ожглись крапивой, не без того,
но вряд ли кто заметил, как мы проскользнули.
Между амбаром и конюшней был сарай, а в промежутке бревенчатая стена.
Но она не достигала соломенной крыши, и Кольша по углу амбара ловко
добрался до дыры и пролез под сарай. Тын огуречника сбоку конюшни и
высокая конопля подле стен скрывали нас от глаз бабушки Соломеи. И
все-таки я таился с боязнью за Кольшу и дрожал, как в стужу.
Чу, захлопали крылья - это слетели голуби, потом что-то сбрякало -
поди, литовку уронил Кольша, потом из-под крыши показалась лохматая голова
брата, и он хрипло зашептал:
- Залазь сюда и принимай голубят. Да не задави, у них еще зорек-то
нету.
Мигом добрался я до крыши и принял от брата сложенную вдвое фуражку с
голубятами. Разглядывать некогда, скорее вниз. С фуражкой в зубах я выполз
на улицу, разняв крапиву, огляделся по сторонам. Никого нет, можно смело
подниматься на ноги и ждать Кольшу.
Как ни в чем не бывало я скатился по траве от ограды и растянулся на
улице, ожидая брата. Потный и красный, он выбрался из крапивы, отдышался и
глянул в огород: бабушка Соломея по-прежнему копошилась у грядки, а голуби
сидели на крыше избы. Сейчас отойдем и свистнем Осяге, чтобы оставлял свой
пост и бежал к нам.
Не терпелось посмотреть голубят, но Кольша не дал раскрыть фуражку,
сразу забрал ее себе. Он и Осяге коротко бросил:
- Дома посмотрим, нечего середь улицы шары пялить. Не за тем лазили,
чтоб кто-то увидел и отобрал голубят.
С шага перешли на бег и вперегонки домчались до нашего заулка, а
затем заскочили к нам в огород - и прямо на крышу сарая. Здесь-то никто
нас не тронет, здесь можно вволю наглядеться на голубят. Уж не задохнулись
ли они ненароком? Кольша с боязнью развернул края фуражки, мы сунулись с
Осягой и стукнулись лбами, но боли не почувствовали.
- Какие уродцы! - растерянно свистнул Осяга.
Мы с Кольшей молча рассматривали голубиных цыплят. Зобастые, синяя
пупырчатая кожа в редких желтых ворсинках, головы маленькие, клювики
тонкие и длинные... Неужто из этих голопузов вырастают красивые птицы
голуби?! Дивились на несуразных голубят, и даже обидно стало: столько
страху натерпелись, на теле пупыри вздулись-забелели - до того пережглись
крапивой, а тут... Воробьята и то пригляднее бывают... Смотрели и цыплята
на нас - беспонятливые и беспомощные, а под ними в фуражке расплывалась
зеленоватая жижа...
- Ничего, ребята, вырастим! - ободрил нас Кольша.
А голубята как будто ждали его голоса - зашевелились и запищали.
- Вырастим... - неуверенно повторил Кольша, должно быть, только
сейчас и вспомнил, что зерна или печеного хлеба у нас нет, а червяков и
мух голубята не едят.
Мы догадались, из-за чего расстроился он, и тоже испугались. Загубим
зря голубят, не стащить ли их обратно?