"Леонид Юзефович. Песчаные всадники (Повесть) [B]" - читать интересную книгу автора

На фотографии у Жоргала были толстые щеки, толстая шея, небольшой рот
с упрямо оттопыренной нижней губой. На Больжи он ничуть не походил, даже
на молодого Больжи, чья фотография - туманно-желтая, словно вытравленная
кислотой, тоже имелась в этом ряду. Видимо, Больжи до сих пор хотелось
быть похожим на старшего брата. Над судьбой Жоргала грустила Аленушка, а
мы сидели за столом, курили, пили чай и ели кровяную колбасу без хлеба.
Вокруг желтели ананасы.
Больжи взял пустой стакан, перевернул кверху донышком.
- Вот субурган. Видел его? Тут палатка стояла. - Рядом он поместил
спичечный коробок. - А наша юрта совсем близко была. - Больжи подвинул к
стакану консервную крышку, которую мы использовали как пепельницу, но тут
же передумал и вместо крышки поставил тарелку с колбасой. - Большая юрта.
Хорошая.
Я понял, что крышка не может дать мне наглядного представления о
размерах юрты. Только тарелка. По ободку ее шла надпись, обрамленная
венком из колосьев: "Предприятия общепита под огонь рабочей самокритики".
- Тут дорога. - Между тарелкой и стаканом лег нож. - По ней он и
бежал. Я хотел закричать: "Жоргал!" Да пуля во рту. Мешает... Понять не
могли, что он задумал.
Я положил шелковый пакетик на ладонь, покачал, пробуя вес. Пакетик
был невесом, как сухой осенний лист. И от невесомости его, бесплотности,
старческой сухоты, странно противоречащих той грубой материальной силе,
которую приписывал Больжи своему амулету, возникло сомнение: а вдруг? Если
бы речь шла о каком-то мистическом воздействии на душу, ничего бы не было,
а так возникло, царапнуло.


Кошму перетащили в палатку, Унгерн лег на нее и проспал два часа,
пока не стемнело. Тогда Дыбов разбудил его:
- Вставайте, ваше превосходительство... Уходить надо!
Небо над улусом покрыто было белыми брызгами. Унгерн ополоснул лицо
теплой, не избывшей дневного зноя водой, вскочил на коня. Все уже сидели в
седлах, ждали приказа. Подъехал подполковник Дерябышев, яростно зашептал:
- Слушай, давай разгоним к чертям эту монгольскую сволочь! Оставим
казаков. Уйдем в Китай. А?
Роман Федорович подумал, что, когда стоишь в огне, полымя кажется
предпочтительнее. Издалека, разумеется.
- Да уж! Китайцы нам сильно обрадуются. Помнишь, как мы их под
Ургой-то гоняли?
- Было дело, - согласился Дерябышев. - А ведь хорошо гоняли. Скажи!
- Недурно, - сказал Унгерн.
Чтобы запутать след, вначале двинулись в юго-восточном направлении, а
потом, версты за три от улуса, повернули на запад, к хребтам Хамар-Дабана.
На первых порах отряд растянулся, но уже через час кони и всадники начали
жаться друг к другу. Вскоре все ехали тесно, плотной массой, и от этого
отряд казался совсем маленьким, беззащитным, затерянным в ночи. Узкая
живая полоска, наполненная человечьим и лошадиным дыханием, за пределами
которой нет ничего, кроме ветра и смерти.