"Виталий Забирко. Побег" - читать интересную книгу автора

шеренге распространилась слезоточивая вонь.
"Ах ты дрянь! Клозет, сортир ходячий! - сцепил зубы Кирилл. -
Ничего, придет время, мы с тобой за все, за все посчитаемся! Дай
только случай!
Смерж дополз до конца строя и остановился. Затем собрался в шар.
По его поверхности кольцами заструились радужные бензиновые разводы.
Строй пошатнулся, словно от удара взрывной волны, кое-кто застонал. В
головы ударила тупая ноющая боль, и тотчас по лагерю далеким эхом
прокатился низкий, без всяких интонаций, Голос:
- Четырнадцатый барак. Тридцать седьмого нет. Где? Где?
В строю зашевелились, приглушенно заговорили.
Тридцать седьмой... Нечет, нечетный. Человек. Кого нет? Кого?
Лариша... Кого? Лариша нет! Куда его черти унесли? Стоять теперь часа
три, как шестнадцатому, еще и жрать не дадут... Голову откручу,
сволочи!
Голос назвал наобум несколько нечетных номеров, и они бросились
искать. Собственно, все было ясно. Искать Лариша было бесполезно. Его
не было. Его просто уже не могло быть. Никто еще не выдерживал зова
утренней поверки. По крайней мере, из живых.
Болван, молодой, зелень буйная, тоже мне, нашел выход. Всего
полгода в лагере, а уже умнее всех - вот, мол, я какой, не вы все, не
вам всем чета, не хлюпик какой-нибудь... Вы тут как хотите, сгнивайте
заживо, сушите себе мозги в Головомойке, хлебайте грибную склизлую
бурду, вытягивайтесь строем перед смержами, пусть они высасывают ваш
разум, ваши мысли... А я не могу так. Не хочу. Не желаю! Я... пошел.
И бац себя самодельной бритвой по венам. Или по горлу. Или как-нибудь
еще... Только ты болван, поросль зеленая, не уйдешь ты так ни от кого,
никто так еще не уходил, ни один. А пробовали... Но пока в тебе еще
что-то есть, пока еще хоть что-то можно высосать из твоей головы, пока
ты способен еще читать и думать и не осталась от тебя только пустая
безмозглая шелуха, не отпустят тебя смержи просто так, за здорово
живешь, ни в какую не отпустят, восстановят как миленького, как
новенького, будто только мать родила, без царапинки, без заусеницы,
свеженького как огурчик... И запрут в Головомойку суток на двое для
профилактики. И выйдешь ты оттуда как шелковый, тише воды, ниже травы,
высосанный, высмоктанный, уже не человек, а ошметья человеческие.
Полуидиот. Как Копье, как Васин. И уже не захочешь себе резать ни
вены, ни горло...
Лариша нашли за бараком. Бенц и Энтони вынули его из петли и,
подхватив под мышки, поволокли между шеренгами. Они неуклюже семенили,
шли не в ногу, и распухшая, багрово-синяя голова Лариша раскачивалась
из стороны в сторону на вытянувшейся шее, поочередно кивая то пину, то
человеку.
Подкатил малый белый драйгер, и Лариша взгромоздили на верхнюю
платформу. Водитель-смерж повертелся в седле, развернул драйгер и
неторопливо тронул его на Слепую дорогу.
Машина медленно поползла по земле, переваливаясь на ухабах, и труп
Лариша заерзал по платформе, качая большими плоскими ступнями ног.
"Вот и все", - тоскливо подумал Кирилл. Драйгер подошел к воротам,
приостановившись подождал, пока они не распахнулись, и, резко, с места