"Н.А.Заболоцкий. История моего заключения " - читать интересную книгу автора

Из больных мне вспоминается умалишенный, который, изображая
громкоговоритель, часто вставал в моем изголовье и трубным голосом
произносил величания Сталину. Другой бегал на четвереньках, лая по-собачьи.
Это были самые беспокойные люди. На других безумие накатывало лишь по
временам. В обычное время они молчали, саркастически улыбаясь и
жестикулируя, или неподвижно лежали на своих постелях.
Через несколько дней я стал приходить в себя и с ужасом понял, что мне
предстоит скорое возвращение в дом пыток. Это случилось на одном из
медицинских осмотров, когда на вопрос врача, откуда взялись черные
кровоподтеки на моем теле, я ответил: "Упал и ушибся". Я заметил, как
переглянулись врачи: им стало ясно, что сознание вернулось ко мне и я уже не
хочу винить следователей, чтобы не ухудшить своего положения. Однако я был
еще очень слаб, психически неустойчив, с трудом дышал от боли при каждом
вдохе, и это обстоятельство на несколько дней отсрочило мою выписку.
Возвращаясь в тюрьму, я ожидал, что меня снова возьмут на допрос, и
приготовился ко всему, лишь бы не наклеветать ни на себя, ни на других. На
допрос меня, однако, не повели, но втолкнули в одну из больших камер, до
отказа наполненную заключенными. Это была большая, человек на 12-15,
комната, с решетчатой дверью, выходящей в тюремный коридор. Людей в ней было
человек 70-80, а по временам доходило и до 100. Облака пара и специфическое
тюремное зловоние неслись из нее в коридор, и я помню, как они поразили
меня. Дверь с трудом закрылась за мной, и я оказался в толпе людей, стоящих
вплотную друг возле друга или сидящих беспорядочными кучами по всей камере.
Узнав, что новичок - писатель, соседи заявили мне, что в камере есть и
другие писатели, и вскоре привели ко мне П. Медведева и Д. Выгодского,
арестованных ранее меня. Увидав меня в жалком моем положении, товарищи
пристроили меня в какой-то угол. Так началась моя тюремная жизнь в прямом
значении этого слова.


2


Большинство свободных людей отличаются от несвободных общими
характерными для них признаками. Они достаточно уверены в себе, в той или
иной мере обладают чувством собственного достоинства, спокойно и разумно
реагируют на внешние раздражения... В годы моего заключения средний человек,
без всякой уважительной причины лишенный свободы, униженный, оскорбленный,
напуганный и сбитый с толку той фантастической действительностью, в которую
он внезапно попадал, чаще всего терял особенности, присущие ему на свободе.
Как пойманный в силки заяц, он беспомощно метался в них, ломился в открытые
двери, доказывая свою невинность, дрожал от страха перед ничтожными
выродками, потерявшими свое человекоподобие, всех подозревал, терял веру в
самых близких людей и сам обнаруживал наиболее низменные свои черты, доселе
скрытые от постороннего глаза. Через несколько дней тюремной обработки черты
раба явственно выступали на его облике, и ложь, возведенная на него,
начинала пускать свои корни в его смятенную и дрожащую душу.
В ДПЗ, где заключенные содержались в период следствия, этот процесс
духовного растления людей только лишь начинался. Здесь можно было наблюдать
все виды отчаяния, все проявления холодной безнадежности, конвульсивного