"Павел Загребельный. Первомост (Исторический роман о Киевской Руси) [И]" - читать интересную книгу автора

еще больше подчеркнуть значительность Моста. И когда приходилось тяжело,
когда содрогалось все, угрожая концом, тогда Воевода спрашивал у мостищан:
<Что вам дороже: мост, вы сами али ваши дети?>
Вопрос этот звучал в минуту, когда на размышление не хватало времени,
спрашивать всегда нужно именно при таких обстоятельствах, ибо в противном
случае человек возьмется за голову, сядет подумает и увидит, что прежде
всего нужно жить, чтобы тебе нужен был мост, иначе зачем же он? Но, с
другой стороны, если не будет моста, то и тебе не жить, ибо что такое твоя
жизнь? Это мост. Следовательно, пока стоит он, стоишь и ты, пока он есть,
ты тоже живешь. Вот так. Поэтому и берегли мостищане свой мост больше, чем
родное дитя. Потому что дитя вырастает и уходит и уж само определяет свою
судьбу, а мост, при всей своей видимой вечности и незыблемости, нуждается
в ежечасном уходе, заботе: казалось, вознесенный над людьми с их мелкими
повседневными хлопотами, он имел над ними неоспоримое превосходство, но в
то же время существовал только до тех пор, пока был в руках этих
подвластных ему людей, а покинутый ими, не продержался бы долго, пришел бы
в ветхость очень скоро, провалился бы, ни к чему не способный, никому не
нужный. А так люди жили мостом, а мост жил движением и, следовательно, был
нужен.
Сохранение моста в состоянии, необходимом для поддержания вечного
движения, было нелегким делом. Ошибался тот, кто считал, будто самым
важным для мостищан было - пускать или не пускать кого-то там с берега на
берег. Это была видимая часть их жизни на мосту, но часть, право же, не
большая. Ибо все остальное время и усилия тратили они на то, чтобы
поддерживать целость моста, защищать его от всяческих опасностей, и это
было самым трудным.
Речь здесь идет не об обычных исправлениях (для этого достаточно было
нескольких умелых плотников и хорошей древесины, чего у мостищан всегда
было вдоволь). Но взять хотя бы постоянные нападения на мост и
посягательства на жизнь самих мостищан со стороны людей лихих, враждебных
или же просто завистливых. Тут по-всякому бывало. Нападали открыто, шли
грудь на грудь, высыпали на Мостище будто саранча, выползая из близлежащих
зарослей. Или же наносили удар ночью исподтишка, коварно, злобно. А
случалось и так, что прорывались на самый мост под видом обоза с сеном или
сушняком. Убивали охранников, врывались в слободку, взбирались на холм к
Воеводе. Но всегда получали быстрый и беспощадный отпор, потому что
Воевода Мостовик знал все разновидности людского коварства и готов был
всегда к самому тяжкому.
Донимали мостищан пожары. Поджечь мост, наверное, никто и не пытался,
зная, какая это непростая вещь, зато слободка вспыхивала чуть ли не
ежегодно. Горело от молний, от небрежения, от злой руки, сухое дерево с
такой податливостью стлалось перед огнем, что никому и в голову не
приходило спасать жилье. Вырвавшись из пламени и дыма, мостищане прежде
всего бросались к мосту, заслоняли его от огня, сыпали песок, лили воду,
отбивались от острых красных языков, тянувшихся к самому дорогому, к
самому святому. На месте сожженной хижины легко поставить новую, а сможешь
ли поставить еще один такой мост через Днепр, ежели не убережешь его?!
Если не пламя, так лед. Всегда случалось это ночью, а ночи - словно
кто-то выбирал их нарочно - были черные, холодные, хмурые; с вечера ничто
беды не предвещало - Днепр еще лежал закованный в лед, затаенно вздыхал