"Павел Загребельный. Первомост (Исторический роман о Киевской Руси) [И]" - читать интересную книгу автора

сквозь полыньи, а средь ночи вдруг взрывалось что-то в темноте,
разносилось яростным грохотом и треском, и в тишине, наступавшей после
этого, слышен был холодный шорох. Это трогался с места лед. Он двигался
сразу же на мост, и тогда мост превращался в этакую тоненькую ниточку
между двумя берегами, в еле заметную паутинку, которая может порваться от
малейшего прикосновения. Зато люди на мосту, хотя и еще меньше и, казалось
бы, более слабые, представляли для реки преграду весьма солидную, из-за
чего река каждый раз как бы старалась обмануть людей, прибегала к
хитростям, разгадать которые не под силу было даже самым опытным. Она
всегда рвала на себе ледяной покров в самый неожиданный миг и сразу же
посылала все ледяные поля в натиск на мост, чтобы унести его отсюда
навсегда. Однако люди, дабы не оказаться захваченными врасплох, догадались
возвести в воде перед каждой опорой моста прочные ледорезы из толстенных
дубовых бревен; эти ледорезы твердо встречали первый натиск реки,
раскалывали лед, разбивали сплошные холодные поля на осколки и хотя река
не сдавалась и посылала новые и новые массы льда, которые, будучи даже
расколотыми, не плыли вниз по течению, а громоздились вокруг ледорезов, в
непрестанном треске, шорохе, скрежете, создавали высоченные громады,
которые окружали ледорезы, взбирались на них, поглощали их, и уже должны
были бы появиться на том месте подвижные горы льда и двигаться дальше на
мост и тут, наконец, стереть его и уничтожить, но к тому времени на мосту
уже собирались люди, стар и мал, сильный и немощный, и у каждого в руках
был то тяжелый железный крюк, то просто длинное бревно; начиналось
состязание, на первый взгляд неравное и напрасное, люди расталкивали эти
горы льдину за льдиной, это напоминало попытку вычерпать горстью Днепр или
поймать в ладони ветер; льда из ночной темноты наползало все больше и
больше, люди выбивались из сил до предела, их крюки только скользили по
мокрому льду, ничего не задевая, ломались их бревна, повисали от усталости
руки, а река по-прежнему обладала неисчерпаемой силой; проходила ночь,
наступал рассвет, люди видели реку, река видела своими холодными глазами
людей, их бессилие и хрупкость, и вот новый натиск, новые горы льда над
ледорезами, лед придвигался вплотную к людям, заглядывал им в лицо, дышал
холодом безнадежности, удивительным образом соединяя в себе цвет речной
воды с какой-то призрачной тусклостью, казался вдруг желтоватым, словно
лицо Воеводы Мостовика, уже некуда отступать, не было спасения; зажатые
между неистовством стихии и неумолимостью Мостовика, люди отчаянно
бросались в новую борьбу с рекой, они должны были либо умереть здесь, либо
победить, и получалось каждый раз так, что они все же побеждали и
возвращались к своему желтолицему Воеводе, отогнав от себя ледяную угрозу,
посланную Днепром.
А снега?! Зимы были длинными, чуть ли не по полгода продолжались они,
и оставались в памяти одни лишь снега. С неба сыпала сухая холодная
пороша, били метели, от которых темнело в глазах, - заносы, сугробы, целые
снежные громады возвышались на мосту, делали его непроезжим, а то и вовсе
угрожали разрушить, навеки похоронить под своей тяжестью. Когда у мостищан
не хватало сил одолеть снега, они нанимали охочий люд из близлежащих сел и
из подкиевских слобод. Воевода не скупился ни на угрозы, ни на
вознаграждения, лишь бы только постоянно поддерживался мост в состоянии,
пригодном для движения. На случай какой-либо беды вдоль моста было сделано
боковое, крытое убежище для верхового проезда князя или других вельмож.