"Павел Загребельный. Первомост (Исторический роман о Киевской Руси) [И]" - читать интересную книгу автора

прикинулся теперь человеком, которому тоже известны эти слова святого, да
и не только эти.
- А как же мне не знать, ежели я с Николаем встречался! - воскликнул
Стрижак.
- Сколько же раз? - Воевода уже издевался, и это было грозным
предзнаменованием, но Стрижак этого не ведал.
- Многажды! - не мигнув глазом, выпалил он.
- А ежели врешь?
- Николай сказал: <Не ври без нужды, а нужда и сама вранье найдет>.
Он думал, наверное, что запутанными словесами собьет Воеводу с толку,
но не таким был Мостовик.
- Святой жил давно. Много веков назад, - сурово напомнил он.
- А это как считать, и как смотреть, и о каком Николае речь вести, -
не унимался Стрижак.
- То есть как же? - Мостовик уже помимо своей воли втянулся в эту
глупую перебранку, и, видно, сам почувствовал, что это наносит ему ущерб.
- Каждый молвит про свое, а нужно как? - Стрижак поднял вверх палец.
- Как сказано в Псалтыре: <Положиша на небо уста свои, и язык пройдет по
земле>. О каком Николае здесь молвится? О Николае-чудотворце, - <правило
веры и образ кротости>, - который начал свое святительство в лета царей
Диоклетиана и Максимиана - мучителей, а на Никейском соборе, созванном
великим царем Константином, много тщания и великую ревность о благочестии
показал и сотворил многая чудеса. Хотя перед этим правомерно можно было бы
сказать и о Николае-архимандрите Сионского монастыря, муже святом вельми,
которому Николай-чудотворец доводился племянником. Или, быть может, о
Николае Пинарском, с той самой земли, именуемой Ликия, что и
Николай-чудотворец, и тоже святом, ибо ходил в Иерусалим и двери храма
сами перед ним открывались? А еще был отец Николай Дамаскин, друг Ирода
иудейского и римского Августа, - может, язычник, а может, и христианин?
Кто же об этом ведает?
Могли бы мы повести речь и о святых римских папах Николае Первом и
Николае Втором. В особенности же Николай Первый, славный вельми тщанием о
вере, рекомый <божий атлет>, прослышал об отцах наших Кирилле и Мефодии,
вытребовал их в Рим, и они пошли туда, но не застали Николая, ибо душа его
уже вознеслась на небо.
Или мог бы ты, Воевода, иметь в виду уже и вовсе близкого Николая
Святошу, князя черниговского, который прославился в Печерской обители
своими деяниями богоугодными?
А раз я знаю про всех Николаев, так что? Встречался с ними или нет?
- Чем докажешь, что встречался? - Для Воеводы, казалось, было не так
важно разоблачить пройдоху, как надеялся он, что Стрижак сумеет
разоблачить себя и докажет, быть может, не так самому Воеводе, как другим,
чтобы узнали об этом в дальнейшем все мостищане; это намерение Мостовика
было еще скрыто очень глубоко. Он скрывал его даже от самого себя, никто
не догадывался о намерениях Воеводы, не догадывался и Стрижак, который
молол языком только потому, что умел это делать легко и, судя по всему,
привычно.
- Чем докажу! - чуть ли не пренебрежительно взглянул он на Мостовика.
- А хотя бы тем, что знаю все слова святого Николая. А где слова - там и
дела. Вот этот человек упрекает меня куском хлеба, а разве не сказано: