"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

Замкнутая комната, а в ней уже и не убийство, а исчезновение сразу двух
человек! Ну! Эдгар По и Агата Кристи! Я туда, я сюда - и следа нет!
Фантюреска! Поднял я там всех, перетрясли, пересмотрели, переворошили -
нету! Я так и уехал, а уже в троллейбусе хлопнул себя по лбу. Секретарша
же сама сказала: тридцать лет сидит в приемной. Понимаешь, что это
означает?
Он перебежал комнату туда и обратно, поднял палец, призывая Твердохлеба к
сосредоточенности и заинтересованности. Твердохлеб не проявлял ни того, ни
другого.
- Не там искал! - радостно захохотал Фантюрист. - Действовал примитивно, а
нужно бы включить экстрасенс и пойти по линии бюрократизма высшего класса!
Вскочил я в троллейбус, идущий в обратную сторону, бегом назад, заскакиваю
в дирекцию, в кабинет. Точно! На столе папка "К докладу", в ней ерунда
собачья, а сверху два великолепных листа. Зеленый и желтый. Ясно? Директор
- зеленый, секретарша - желтый. Кафка! Ты мог бы догадаться? Что - не
веришь? Да это же как дважды два! А случай с допрашиваемым, который влез в
следователя? Не слышал? Хочешь, расскажу? Влез в следователя, как в
комбинезон. Никакие врачи не могли спасти. Хирургия оказалась бессильной.
Фантюреска.
- Слушай, - устало посмотрел на него Твердохлеб. - Ты бы сегодня мог
заткнуться?
- Как ты сказал? Заткнуться? Ну, ты даешь! Никто не слышал от тебя. Зять
самого Ольжича-Предславского - и такая лексика. Это уже целая фантюреска.
Выгоняешь?
- Иди, иди!
Фантюрист исчез, а Твердохлеб поднялся и попробовал ходить по комнатке.
Теснота, покинутость, отчуждение, неволя. Все, чем он щедро одаривал своих
преступных "клиентов", возвращалось к нему со щедростью, можно сказать,
зловещей. Ирония судьбы? Комплекс Немезиды, которого так пугались древние
греки? Где те греки и где те немезиды в нашем взбаламученном мире?
Когда-то преступность была как бы сельской, что ли. Поэтому вокруг городов
насыпались большие валы и выстраивались крепкие стены. Грабители нападали
на богатые караваны, кареты вельможных путешественников, переезжающих из
города в город. Когда города разрослись, преступность перекочевала на их
улицы и стала проблемой городской. Кражи, грабежи, даже убийства все
больше становятся в наше время анахронизмом, а на первый план выходит
преступность больших групп, белых воротничков, целых кланов и прослоек. На
фоне хозяйственного маразма, служебной тупости. Савочка, вопреки тому, что
был недоучкой, а может, именно благодаря этому, тонко прочувствовал
наступившие перемены в обществе и своевременно переквалифицировал свой
отдел. Старался брать дела, для которых предусмотрены официальные статьи в
уголовном кодексе. Приписки к выполнениям планов... Поборы... Распутывая
паутину этих преступлений, точно не зафиксированных в уголовном праве,
следователь уже сам мог так или иначе квалифицировать их, как выражался
Савочка, "подсортировать" их под ту или иную статью. А как же со святою
святых всех криминалистов: Nullum crime sine elge*? Ну-ну! Какая наивность
вспоминать все эти ветхозаветные высказывания в эпоху жестокого диктата
экономики! Когда счастье людям может обеспечить только экономика (а в этом
их убеждают ежедневно и ежечасно), то понятие правды и кривды не имеет
никакого значения. Экономика не может быть ни доброй, ни злой, а только