"Борис Зайцев. Звезда над Булонью" - читать интересную книгу автора

Дети будут обычно проводить вечер, ночью спать крепко, возрастать,
меняться, на глазах наших проходить разное, от весенних сияний первого
причастия, преддверия венчаний, до самых свадьб, живого обручения живому.

НАСМЕШКА

Наши края беззащитны. Что можем мы предъявить прекрасного, просто
изящного? Нотр Дам, Сан Сюльпис лишь вдали видны из моего окна. А свое -
фабричные трубы, заводики, склады, кое-где пустыри да зелень. Аллея
платанов - единственная заступница наша. Да еще кладбище, тоже в платанах.
Из окна моего в нем белеют памятники. В общем же: на чем глазу остановиться?
Семь бистро? Уголок зоны с лачужками? Мелкие лавочки?
- Лишь в Австралии видал я столь некрасивую улицу,- сказал двадцать лет
назад о наших местах поэт.
Что возразить ему? Он объездил весь мир. Значит, только в Австралии.
Возможно, что и хватил, ближе нашлось бы, просто здесь же в Париже. Но поди,
разговаривай с ним. Высокомерно сказал. С ним самим позже поговорила жизнь.
И горестно. Не у нас, а в другом захолустье парижском, не лучше нашего,
прожил он последние свои годы. Все увидел, без всякой Австралии, и там же
скончался.
- Дорогой мой, ты поселился на Растеряевой улице,- сказал другой поэт,
брезгливо оглянулся.- Глеб Успенский, совершенная Растеряева улица!
Так посмеялись поэты над неизяществом нашим. Они, собственно, правы. Но
не надо смеяться. Не надо смеяться над некрасивой бабкой, над алжирцем в
голубом пиджаке с красным галстуком, над воскресною чинной прогулкой семьи,
задыхающейся от скуки. "Смирись, гордый человек".

416

ДЖУЛЬЕТТА

Во времена войны сосед наш носил на руках мальчика в погреб, когда
начиналась бомбардировка. Теперь мальчик больше отца. В недалеком углу зоны,
среди лачуг гнездился маленький юный идиот. Победоносно носился он по улице,
как наш тульский, притыкинский "бахи-бахб", с выпяченной нижней челюстью,
дегенеративными губами, чуть прорезанными глазами. Теперь он толстый молодой
идиот, краса и гордость нашей местности. Некоторые даже считают, что он
воспитан и хорошо одевается.
Джульетту помню маленькой девочкой, почти красивой, с несколько
бараньим лбом, над ним кудряшки, с большими, упрямыми светлыми глазами
навыкате. Жила она где-то неподалеку, отличалась тем, что вечно каталась на
велосипеде.
- Ah, се11е-сi*, - говорила консьержка, мадам Жак, сухая, тощая и
строгая.- Еllе roule tojours!** Это не доведет до добра.
______________
* Ах, эта
** Она всегда катается

Мадам Жак была женщина раздражительная, прямая и самоуверенная. Нас
всех держала сурово. Джульетту вообще не одобряла.