"Сергей Залыгин. Два провозвестника" - читать интересную книгу автора

писатель пишет в ненависти к кому-то или к чему-то, не охвачен ли он в то
время чувством любви к ненависти?
Любовь любит подчинять себе любящего. Вот и творчество - оно труд ума,
труд необходимости, труд привычки, а еще - желание выразить собственное
настроение, страсть непрерывно настроение создавать и непрерывно же
избавляться от него.
У Достоевского настроения больше, чем требует логика, если даже она
логика пророчества (настолько больше, насколько росчерки его подписи
превышают допустимую в этом случае лаконичность).
В письме Достоевского - только ему свойственный шарм, он знает этот
шарм за собой. Естественно, его шарм сказывается в письме самом
непринужденном - в дневниках, в которых пророк склонен не только поговорить,
но иногда и поболтать, поиграть с читателем.
Достоевский знает, уверен: его будут читать да читать, будут ему
внимать. И то сказать: "Дневник писателя" - это многолетнее подписное
издание одного сочинителя - когда еще было такое же? Не было, и вот оно
чувство уверенной в себе свободы творчества. Что свобода требует
колоссального труда и напряжения, он знал всегда.
Вот он уже доказал свою мысль, но ему хочется доказывать ее еще и еще -
лишние слова, неточности, снова и снова повторения, но все это - не что
иное, как его собственная свобода.
"Всякое переходное и разлагающееся состояние общества порождает леность
и апатию, потому что лишь очень немногие в такие эпохи могут ясно видеть
перед собою и не сбиваться с дороги. Большинство же путается, теряет нитку
и, наконец, махает рукой: "Э, чтоб вас! Какие там еще обязанности, когда и
сами-то никто ничего толком не умеем сказать. Прожить бы только как-нибудь
самому-то, а то что тут еще обязанности"".
"...вот уже почти двести лет, с самого Петра, мы, бюрократия,
составляем в государстве все, в сущности, мы-то и есть государство и все а
прочее лишь привесок" ("Дневник писателя" за январь 1881 года).
И подзаголовок к этому тексту сам по себе уже выразителен: "Жажда
слухов и того, что "скрывают". Слово "скрывают" может иметь будущность, а
потому и надобно принять меры заранее..."
"Прежний мир, прежний порядок - эгоизм, цинизм, рабство, разъединение,
продажничество - не только не отошли с уничтожением крепостного быта, но как
бы усилились, развились и умножились; тогда как из хороших нравственных
сторон прежнего быта, которые все же были, почти ничего не осталось".
"Пыль и жар. Говорят, для оставшихся в Петербурге открыто несколько
садов и увеселительных заведений, где можно "подышать" свежим воздухом. Не
знаю, есть ли там чем подышать, но я нигде еще не был. В Петербурге лучше,
душнее, грустнее" ("Дневник писателя" за 1873 год).
"...вот одно весьма курьезное рассуждение одного самоубийцы,
разумеется, матерьялиста. Эти существа рассуждают так: "В самом деле: какое
право имела эта природа производить меня вследствие там каких-то своих
вечных законов? (...) Природа в сознании моем говорит мне о какой-то
гармонии в целом, и что я, хоть и знаю вполне, что в гармонии этой
участвовать не могу и никогда не буду, да и не пойму ее никогда, но все-таки
должен (...) ей подчиниться, смириться, принять страдание и жить (...).
"Пусть уж лучше я был бы создан как все животные, я бы тогда согласился
жить, а сознание мое есть именно дисгармония, потому что я несчастлив с ним.