"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу автора

- Убогие... Потонут, - пожалел Карпушка.
- Веревку бы, - вторил ему Афоня.
Но тут так надавили, что богородских поселян швырнуло к Фроловским
воротам.
- Шапку, шапку, черти! - схватился за голову Афоня.
- Иди знай! Добро сам цел, - сердито бросил Семейка.
- Да ить, почитай, новехонька, - сокрушался бобыль.
Миновав ворота, очутились подле храма Георгия; обок - белая стена
Вознесенского монастыря. Из обители приглушенно доносилось заунывное пение
чернецов.
Народ, выйдя из Фроловских ворот, растекался по Кремлю в разные
стороны: царь повелел открыть сразу несколько житниц.
Селяне, вслед за толпой, пошагали было к Соборной площади, но та была
оцеплена конными стрельцами.
- Вспять! Вспять ступайте! - приподнимаясь в седле, хрипло орал сотник.
Толпа ощерилась, замахала костылями и орясинами.
- Пропущай, служилый! Не рушь царев указ!
Сотник еще гулче:
- Вспять! Аль не зрите? Дворец обок, ныне тут ходу нет. Ступайте мимо
приказов!
Толпа подалась к Посольской избе. Вдоль крепкого дубового тына -
стрельцы с бердышами. Кисло роняют:
- Прут и прут, сиволапые. Эк, набежало!
- Глянь - пал. И куды экий немощный.
- Волоки его к тыну.
- Помер, сатана. Возись с ним...
Вышли на Кремлевский холм. Царева житница под самой горой. У Карпушки
ноги подкосились.
- Осподи!
Хлебный двор осадили тысячи людей. Гул, стоны, отчаянные крики.
Василиса перепугалась, не за себя - за Никитку. В таком месиве и вовсе
задавят.
- Не пойдем, пожалуй, Никитушка.
- А как же хлебушек? Худо без хлеба, матушка, идти надо, - смело сказал
Никитка и потянул мать за рукав.
- Нет, нет, сынок, не пущу!
Глянула на Семейку, но тот не знал, что и молвить. Много верст
оттопали, ужель на попятную? Но без жита Василисе с Никитой долго не
протянуть.
- Уж как бог тебе подскажет, Василиса...
Мужики начала спускаться с холма. Василиса же, глотая слезы, осталась.
Приметила чей-то жилой сруб неподалеку и повела к нему Никитку.
- Ничего, сынок, ничего родимый. Проживем как-нибудь.

Хлебного веса целовальник с земскими ярыжками грозой сновал по Житному
двору. Афанасия Пальчикова знали все московские хлебники, знали и боялись
пуще сатаны. Лют Афанасий! Дня не пройдет, чтоб не нагрянул в пекарню.
Корыстолюбцев вынюхивал да выискивал. Намедни пекаря Селивана Пупка отволок
в Съезжую, батогами потчевал. Нагрянул в Хлебную избу к самому печеву.
Селиван окстился: опять-таки занесло, черта рыжего!