"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу автора Кусты качнулись, раздвинулись, и перед самым Афониным лицом выросла
большая кудлатая голова с сивой бородой. Маленькие заплывшие жиром глаза очумело захлопали. Бобыль тихонько захихикал: - Святый отче... Ох, уморушка. Батюшка Лаврентий побагровел; выйдя из оторопи, зашикал: - Помолчи, сыне. Нишкни! Но Афоню разобрал смех. - Да как же ты, святый отче, хе-хе... - Прокляну! Батюшка больно дернул Шмотка за бороденку. Зло, надрывно, почуяв чужих людей, залаяли цепные собаки. Афоня и батюшка поползли вспять. Тучный, пузастый Лаврентий еще пуще засопел и засвистел носом. Выбравшись из малинника, Шмоток озорно подморгнул батюшке и вновь неудержимо залился. Батюшка смущенно крякнул, а бобыль подтянул портки и шустро побежал к своей избенке. Агафья, наносив "четверговой" воды, достала из-за божницы серебряную полушку и опустила ее в лохань. - Приступай, Афонюшка. Шмоток снял нательную рубаху, умылся. Утирался рушником и все посмеивался. - И че тебя прорвало? Грешно сичас зубы-ти скалить. Эк разошелся, - недовольно покачала косматой головой Агафья. Афоня, не переставая хихикать, принялся будить ребятню. Стаскивал мальцов с лавок, с полатей, с печи, весело покрикивал: - К лохани, разбойники! Перед выездом в поле Пахомий вымылся в бане, облачился в чистую белую рубаху, в которой ходил лишь причащаться, и сел за стол. Василиса поставила хлеб и соль, молвила сыну: - Присядь и ты, Никитка. Никита, рослый, чернокудрый паренек, опустился на лавку обок с Пахомием. Помолчали и вышли на двор. Дед и Никитка принялись запрягать лошадь, а Василиса, прислонившись к повети и глядя на сына, вновь пригорюнилась. "Кабы Иванушку сюда. Любил он на пахоту выезжать. А как за сохой ходил! Ловчей да сноровистей его и не сыщешь. В отца. А тот на ниве так и преставился. А вскоре и Прасковья богу душу отдала. Засиротела изба Болотниковых, один Пахомий при дворе остался". После мужичьего бунта Иванка бежал в Дикое Поле, а Василиса с Афоней подались в лес. Бортник Матвей упрятал их в землянке, покинутой Федькой Берснем. Здесь у Василисы и сын народился. Афоня поглядывал на крепкого розовощекого младенца и довольно баял: - Добрый будет парень, в батьку. Землянка - в самой глухомани, один лишь бортник к ней тропку ведал; приносил мяса, хлеба, одежонку, говаривал: - Тут не сыщут, живите с богом. В село же вам - ни-ни! Князь гневается. Семейку Назарьева в железа посадил, другим же мужикам - батоги. |
|
|