"Станислав Зарницкий. Дюрер " - читать интересную книгу автора

После того как Цельтес в беседе с Кобергером лестно отозвался о
"Хронике" Шеделя, мастер Антон бросился к книжнику договариваться. Теперь
спешил он. Ведь могут перехватить заказ. Но Шедель не торопился расставаться
с рукописью. Надо, мол, кое-что доделать, кое-что поправить. Кобергер рвал и
метал: он не может ждать до второго пришествия! И с Вольгемутом,
оказывается, никакой договоренности нет. Мастер Михаэль хитро щурил глазки:
согласия он никому не давал, одну-две гравюрки, так и быть, исполнит. Много
у него спешной работы, а гравюры - трудоемкое дело. Понимал Кобергер: все
это отговорки, на деле просто Вольгемут не верит, что Шедель, ухлопавший
состояние на книги и рукописи, сможет заплатить.
Коль речь шла о выгоде, мертвой хваткой цеплялся за нее типограф.
Поведение Вольгемута настораживало его. Но и здесь Кобергер придумал, как
помочь делу. Стал кому надо расхваливать "Хронику". Послушать его, так мир
не видел ничего лучшего. Можно было подумать, что мастер Антон уже прочитал
весь труд от первого листа до последнего. Некоторые поверили и удивились:
шутка ли, у них под боком живет великий ученый, а они об этом и не
догадывались. Первым на приманку попался Зебальд Шрайер, в прошлом член
городского суда, а ныне глава совета при церкви святого Зебальда, обожавший
роль покровителя наук. Вместе со свояком Каммермейстером предложили они
кошелек Шеделю для издания его труда.
Антон и к Вольгемуту подходы нашел. Пригласил Вильгельма Пляйденвурфа в
самый роскошный трактир. Говорил все больше намеками, без обещаний и
обязательств. Однако на следующее утро весь город знал, что иллюстрировать
"Хронику" будет Вильгельм. Через день заявился к Кобергеру Михаэль. В
глубокой печали: они же в принципе договорились. Неужели Антон в самом деле
передал заказ этому недоучке, который не знает, как карандаш правильно
держать? Кобергер его за рукав - и к Шеделю, от Шеделя - к Пляйденвурфу,
затем к Шрайеру, снова - к мастеру Вильгельму. Столковались - будут
иллюстрировать книгу без мастера.
После этого зачастил Шедель в мастерскую. Длинный как жердь, высохший
от занятий, походил он и впрямь на чернокнижника. Отвыкший за бумагами от
общения с людьми, говорил медленно, глухо, словно с большой неохотой.
Казалось, разговоры с непосвященными для него, ученого, оскорбительны.
Вольгемута такая манера выводила из себя. После того как скрывался Шедель за
дверью, давал мастер выход своему гневу: знай он раньше, что его сосед такой
зануда, ни за какие деньги не связался бы с ним. Врал Вольгемут - ведь был
для него Шедель золотое дно: шутка ли - восемнадцать сотен гравюр и плата
поштучно! Тут простишь любую заносчивость.
Шедель дорабатывал книгу. Теперь он планировал уже не одно, а два
издания - полное на латинском, сокращенное - на немецком. Через два месяца
принес наконец Шедель первую часть своей рукописи. А всего их было семь - по
числу дней творения. Можно было приступить к работе, и даже без спешки, так
как Кобергер подрядился к тому времени издавать жития святых для немцев по
образцу сборника легенд итальянца-монаха Якопо де Вораджине. Торопился
поспеть к рождеству, но на беду мастер-гравер из Ульма не укладывался в
сроки. Не поможет ли Вольгемут? Тот с ехидцей заметил: так всегда бывает,
когда своим мастерам в доверии отказывают. Кобергер упрек принял, не
возражая. Видя такое смирение, подобрел мастер Михаэль: можно, конечно, и