"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора

самодостаточны и обладают необходимыми ресурсами для удачного завершения
терапии. Задача терапии Эриксона (а также тех терапевтов, на которых он
оказал влияние) - помочь пациентам активизировать прежде не использованные
потенциалы, необходимые для изменения.
Осуществляя это, Эриксон делал то, на что никто другой до него не
решался. Он порвал с традицией во всех направлениях.
Традиционно считается, что терапия основана на анализе и понимании. В
согласии со своей теоретической ориентацией, терапевт интерпретирует
пациенту то, что он "на самом деле имеет в виду". Как правило, это включает
конфронтацию и анализ слабостей и недостатков. Получив полезный опыт
применения некоторых из терапевтических подходов, могу привести несколько
весьма упрощенных и порой даже забавных примеров. Так, если пациент входит в
кабинет и говорит: "Сегодня действительно замечательный день", психоаналитик
может сказать: "Вы обращаетесь со мной ужасно бесцеремонно. Вы, похоже,
путаете меня с кем-то из персонажей своего прошлого". После этого практик
прорабатывает аспекты переноса в их взаимоотношениях. (Беда психоанализа, к
сожалению, состоит в том, что жизнь искажает перенос.)
Если терапевт - трансактный аналитик, в ответ на ту же форму
коммуникации он может заметить: "Хорошо, это мне знакомо. Ваше обращение к
прошлому приводит к игре и дурному шантажу с вашей стороны. Это укрепляет
ваш трагический сценарий неудачника. Итак, говорите напрямую".
Гештальтист может отнестись к ситуации совершенно по-другому и
ответить: "Ага, вот где разрыв. Посадите "день" на пустой стул, поговорите с
"днем", а потом сами станьте "днем" и поговорите с собой".
В каждом случае суть психотерапии - интерпретация. Пациент говорит на
нескольких уровнях, не осознавая сути коммуникации. С формальной точки
зрения, труд терапевта состоит в том, чтобы способствовать пониманию
структуры прошлого или структуры настоящего.
Однако кто-то скорее предпочтет насладиться цветами, нежели рассуждать
о семенах (Zeig, 1985a). Эриксоновский подход утверждает: если пациент
достаточно умен, чтобы говорить нечто на одном уровне и подразумевать
множество других вещей, то психотерапевт должен быть умен не меньше, ему
необходимо уметь говорить одно и подразумевать нечто другое, имеющее
направленную терапевтическую ценность (Zeig, 1980a).
Идея применения терапевтической многоуровневой коммуникации не нова.
Эрик Берн (1966) утверждал, что каждая коммуникация состоит из социального и
психологического уровней. Подобно этому, Бейтсон и Рюш (1951) говорили, что
каждая коммуникация содержит отчет и приказ. Вацлавик (1985) полагал, что
каждая коммуникация имеет как индикативный (указывающий), так и инъюнктивный
(предписательный) аспекты. Общеизвестно, что коммуникации не просто несут
информацию: они также побуждают слушателя "сделать что-то". Эриксон извлекал
пользу именно из этого положения; его подход использовал предписательный
аспект, поскольку именно этот аспект терапевтичен. Следовательно, терапия
отныне основана не на понимании, но на воздействии.
Для терапевта, использующего влияние на психологическом уровне
коммуникации, терапевтическая коммуникация может быть беспорядочной,
косвенной, метафорической, нелогичной и состоять из, казалось бы, неуместных
заданий. Ей не нужно быть конкретной, логичной и уместной: Эриксон понимал,
что все это вносит избыточные ограничения.
В некотором смысле, метод Эриксона представлял собой терапию учтивости