"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора

и проблем у него значительно поубавилось...
Эриксон. Следующий мой важный опыт состоял в понимании того
обстоятельства, что... совершенно неприемлемо делать предположения по поводу
поведения пациента.
Примерно в 1900 году, или около того, мой пациент Джимми был помещен в
больницу штата. Насколько я помню, ему был поставлен диагноз "хроническая
идиотия". Джимми был шизофреником вегетативного характера. Он мог сидеть,
принимать пищу и, в конце концов, научился пользоваться туалетом. Джимми
попал в больницу, когда ему было около тридцати. Ему разрешили выходить на
улицу, и он бродил вокруг больницы, собирая прутики и листья. Я припоминаю,
что у него нашли засушенную тушку жабы, которую переехал грузовик. Каждый
вечер медсестры вытряхивали мусор из его карманов. Разговаривал он
исключительно редко. Не было ничего, к чему бы Джимми проявлял интерес. Он
ел, спал, набивал карманы мусором и не проявлял сожаления, когда его
сокровища вытряхивали из карманов.
Однажды, вернувшись из Бостона, я обнаружил, что все чрезвычайно
возбуждены: пожар охватил несколько помещений отделения, где находились два
санитара и примерно 40 пациентов. Санитары были напуганы до безумия. Джимми
взял инициативу в свои руки. Он сказал одному из санитаров: "Соберите
пациентов, отведите их к боковой двери, потом выведите наружу и
пересчитайте. Когда убедитесь, что все они на месте, отведите их вон к тому
дереву во дворе и следите, чтобы все оставались там".
Другому санитару он велел: "А теперь дайте мне свои ключи и следуйте за
мной". И Джимми обыскал каждую комнату, заглядывая даже под кровати.
Тщательно осмотрев все комнаты, он закрыл их на ключ. После того, как все
отделение было тщательно осмотрено, он вывел испуганного санитара наружу и
помог ему присмотреть за пациентами. Потом Джимми отправился бродить,
подбирая прутики, листья и прочий мусор.
К тому времени, как я вернулся из Бостона, волнение, вызванное пожаром
уже утихло. Ущерб был нанесен незначительный. Пациентов возвратили в
отделение. Вошел Джимми и сел в свой привычный угол. Он разительно отличался
от того Джимми, которого я знал. Я спросил, что случилось. Он догадывался,
что нечто произошло, но не был уверен в характере произошедшего. Я задавал
прямые вопросы. Я задавал наводящие вопросы. Но он знал только одно: что-то
произошло. И действительно не знал, что конкретно. Два напуганных санитара
были весьма смущены, отчитываясь о случившемся. Несколько пациентов, гораздо
лучше осознававшие реальность, подтвердили рассказ о том, что сделал Джимми.
Джимми, безвылазно проведший в больнице 30 лет с диагнозом хронического
идиота, оказался более смышленым, чем санитары.
Поэтому, встречаясь с душевнобольным, вы на самом деле не знаете, с кем
имеете дело.
Два первых случая, описанных Эриксоном, неспроста касались пациентов с
серьезными психическими расстройствами. Хотя Эриксону было известно обо мне
очень немногое, он знал, что я интересуюсь шизофренией. В моем первом письме
я сообщил ему, что работаю в окружном лечебном центре для хронических
пациентов, и приложил резюме своей статьи, касающейся слуховых галлюцинаций
(Zeig, 1974). Следуя своему основному принципу общения с пациентами, Эриксон
разговаривал со мной на моем эмпирическом языке. Он консультировал меня в
моей собственной области интересов и косвенно выводил общие принципы.
Заметьте: Эриксон почти ничего не знал обо мне, но при этом не задавал