"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

настаивал на этом, говоря, что посылка официального обращения к Патриарху
сделает

69


уже невозможным "частное", неформальное вмешательство Патриарха в
положение вещей. Для меня было неясно, что может сделать Патриарх после
выборов? Просить, повлиять на митр. Антония, чтобы он отказался ехать в Киев
и таким образом сделать возможными новые выборы? Не знаю, это для меня
осталось загадкой, но я решил уступить и сказал, что не буду ничего писать
Патриарху при условии, что в Москву не будут посланы официальные материалы,
а будет послано лишь частное письмо. Лизогуб не протестовал, когда я
телефону сговорился с ним - и он хотел, конечно, мира.

Я уверен, что арх. Евлогий меня не обманывал и действительно имел
какой-то план, но уже через два дня - через ту же "подпольную" почту,
которая передавала известия из Министерства епископам, я узнал, что
фактически в Москву выехал со всеми официальными материалами доверенный
человек от еп. Никодима, - и таким образом обещание арх. Евлогия оказалось
нарушенным. Я просил навести более точные справки - и они подтвердили
известие... Что было делать? Для меня стало ясно, что еп. Никодим (надеюсь,
без арх. Евлогия) воспользовался "перемирием", чтобы выиграть время получить
формальное утверждение Патриарха и Высш<его> Церковного Совета раньше, чем
мы сможем осведомить его о своей точке зрения. Я решил действовать
немедленно, составил текст телеграммы (которую нужно было тогда посылать
через немцев, так как прямого телеграфного сообщения с Москвой не было) и
отправился к Лизогубу. Лизогуб, как и я, был крайне возмущен обманом со
стороны епископата. Телеграмма была составлена кратко и просила Патриарха
воздержаться от утверждения решения епархиального собрания до получения от
нас материалов, освещающих позицию правительства, желающего отложения
выборов. Материалы эти - краткий, но ясный меморандум о положении церковных
дел на Украине - были посланы в Москву на другой день (кажется, это было 23
Мая). Своим обращением к Патриарху как к высшей церковной власти я хотел
подчеркнуть, что мы признаем ее таковой, что никакого, обычно свойственного
молодым политическим организмам (Эстония, Польша, Финляндия!), желания
разрыва с Москвой и установления через Константинополь автокефалии у меня не
было. Недостатка в таких советах не было - украинские церковные деятели
оценивали мой "провал" на епарх. собрании как объявление войны Правительству
и настаивали на том, что именно сейчас было очень удобное время, чтобы
разорвать с епископатом, столь себя связы-

70


вавшим с Москвой. Я говорил этим горячим людям одно: если Вы пойдете
сейчас на разрыв, Вы не сможете созвать Украинского Собора, ибо без
епископов Собор неканоничен, значит нельзя действовать так, а надо добиться
созыва Украинского Собора. Хотя упрямые украинцы и спорили со мной (между
прочим, на острых мерах настаивал - хотя и осторожно, считая себя вообще и