"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

инстанцию. Ведь без "утверждения" нельзя было выдавать жалования учителям
семинарий, переведенным из одного места в другое... И посколько все денежные
дела по "духовному ведомству" шли по кредитам Министерства Исповеданий (за
отсутствием какого бы то ни было органа чисто церковного), постолько я
неизбежно должен был явиться "распорядителем" в целом ряде тех новых
перемещений, которые произошли за полгода гражданской войны в разных
епархиях. Но из этой функции моей, вытекавшей, так сказать, бухгалтерски из
того, что в финансовом отношении мое Министерство заменило Святейший Синод,
имевший, как известно, свою собственную смету, имевший не только поступления
от государственного Казначейства, но и от огромных церковных имуществ и
предприятий (свечные заводы, издательства и т. д.), - из этой финансовой
функции логически вытекала неизбежность моего вхождения в различные тяжбы
между правящим епископом и пресвитерами, вообще клиром. Жалобы на епископов,
ходатайства о защите, о следствии, пересмотре решений в большом количестве
поступали ко мне, - и мне некуда было их направлять, ибо никакой церковной
инстанции, могущей разбирать все эти дела, не было. Я вступал в переписку с
правящими архиереями, словно имел для этого полномочия... -но force majeur
всей обстановки требовала не раз моего вмешательства. Сюда присоединилось
еще одно обстоятельство. Министерство Исповеданий не имело еще своего
"статута" - и моими губернскими органами (на местах) неожиданно оказались
секретари консисторий, которые перешли ко мне как бы тоже по наследству от
обер-прокурора. Живо помню напр<имер> сношения по некоторым финансовым делам
и по некоторым вопросам духовной семинарии с еп. Полтавским Феофаном (ныне
архиепископ, известный иерарх, б<ывший> ректор Петербургской Духовной
Академии, духовник Государя, введший к ним Распутина в свое время...). Еп.
Феофан приехал в Киев по этим делам и явился ко мне с секретарем
консистории, отчасти по своей беспомощности в делах, а отчасти потому, что
секретарь консистории сам считал необходимым явиться "по начальству".
Несколько позднее, когда в Министерстве по моему поручению был разработан
статут Министерства, в него был введен проект учреждения особых чиновников
Мин. Исповедания, замещающих секретарей консистории в

88


их зависимости от "обер-прокурора". Но я расскажу об этом позже в связи
с поучительнейшим моим спором с митр. Антонием по вопросу о гражданских
функциях, выполняемых консисториями. Во всяком случае секретари консистории
через месяц уже вошли в регулярные отношения к Министерству Исповеданий и
стали в подчинение мне в ряде тех функций, которые они совершали. Все это
наследство старого режима нельзя было просто ликвидировать - нужно было
создать новые отношения между Церковью и государством. Не только
политические условия изменились, устранив режим самодержавия - но и в
церковной жизни возникли совершенно новые отношения после Всерос. Церковн.
Собора.

Но в первый месяц меня больше всего заботил вопрос о духовной школе - и
средней, и высшей. Расскажу в этой главе лишь о том, что удалось сделать для
высшей школы, так как вопрос о средней школе решался уже после открытия
Украинского Собора.