"Василий Зеньковский. Пять месяцев у власти (15 мая -19 октября 1918 г.)" - читать интересную книгу автора

не знал, что делать. Я не нажимал, но и не хотел брать законопроекта назад и
перерабатывать его - и только указывал Гетману, что чем дальше он затягивает
утверждение законопроекта, тем труднее становится положение. Наконец, в
середине Июля Гетман подписал законопроект, и новый устав Духовной Академии
вошел в силу. Как это отозвалось на моих отношениях с митр. Антонием, я
скажу дальше.

Из новых дел, созданных мной до открытия собора, хотел бы здесь же
рассказать об Ученом Комитете. Уже во время переговоров с еп. Никодимом и
арх. Евлогием я понял, как несерьезно они относились к церковной проблеме
украинства - для них она, собственно, не существовала. Они, безусловно,
сочувствовали установлению "буржуазного" порядка на Украине, пожалуй (хотя и
по-разному) мирились с подъемом национального движения на Украине в пределах
общекультурного творчества - но церковной проблемы украинства для них не
существовало. Не знаю происхождения еп. Никодима, но как арх. Евлогий, так,
вероятно, и другие правящие архиереи на Украине были из Великороссии. Это
была давняя политика русской власти и в церковном, и в культурном, и в
административном деле - посылать на Украину людей, свободных от всякой
опасности заболеть "украинофильством". Поэтому архиереям, по-существу,
оставались совершенно чужды и непо-

94


нятны церковные искания украинцев, - в частности, был чужд вопрос об
украинизации богослужения, о переводе Священного Писания на украинский язык.
Правда, при Св. Синоде вышли начатки перевода Нового Завета на украинский
язык под редакцией еп. Парфения, но дело это многим казалось ненужным,
непозволительным и даже кощунственным и потому недопустимым. По поводу
стремлений украинских церковных групп совершать богослужение на украинском
языке митр. Антоний (еще в бытность Харьковским митрополитом) со
свойственной ему резкостью выразился так, что недопустимо совершать
богослужение на "базарном языке". Это не только раздражало украинцев, но
вызывало стремление отделиться от церковной Москвы - тенденции сепаратизма
очень сильно развивались именно по контрасту с этим языковым униформизмом,
по существу столь чуждым Православию. Если уже по вопросу об автокефалии
нельзя было бы привести никакого церковного возражения, кроме того, что
мотивом к установлению автокефалии являются чисто политические тенденции, -
то в вопросе о языке богослужения не только не могло быть никаких церковных
препятствий, а наоборот - должно было бы [быть] самое сочувственное
отношение. Языковой униформизм в богослужении совершенно искусственно
удерживается в римском католицизме и свидетельствует лишь о нечувствии
великой тайны освящения языка через совершения на местном языке
богослужения. В Православии - в том числе и в России - никогда не было таких
тенденций. Достаточно упомянуть одного св. Стефана Пермского, - чтобы не
говорить о других, - который обратил зырян в христианство и одновременно
перевел Священное Писание и богослужебные книги на зырянский язык. Почему же
могли выставляться соображения против перевода Священного Писания и
богослужебных книг на украинский язык? Единственно, чего следовало
опасаться - это того, чтобы эти переводы не оказались неудовлетворительны и