"Мишель Зевако. Смертельные враги ("История рода Пардальянов" #5) " - читать интересную книгу автора

инквизитора и прошептал дрожащим голосом:
- Ах, монсеньор, спасите ее!.. Спасите Фаусту, а потом возьмите мою
жизнь... Я отдаю ее вам.
- Ваша жизнь слишком дорога, кардинал... То, что я собираюсь просить у
вас, слава Богу, менее существенно.
Это было сказано очень просто, даже ласково.
И тем не менее у Монтальте возникло ясное предчувствие, что инквизитор
предложит ему какую-то чудовищную сделку, от которой и будет зависеть жизнь
или смерть Фаусты. Однако же он посмотрел Эспинозе прямо в лицо и сказал:
- Все, что угодно, монсеньор! Просите!
Эспиноза подошел к нему совсем близко, почти вплотную, и, смерив
взглядом, произнес:
- Берегитесь, кардинал!.. Берегитесь!.. Я спасу эту женщину, ибо дороже
ее жизни нет ничего на свете... Но взамен вы будете принадлежать мне...
Запомните это!
Монтальте яростно тряхнул головой, дабы показать, что его решение
бесповоротно, и хрипло сказал:
- Я запомню, монсеньор. Спасите ее - и я принадлежу вам... Но ради
Бога, поторопитесь, - добавил он, вытирая со лба бисеринки пота - знак
тревоги.
- Я не забуду вашего торжественного обещания, - строго сказал Эспиноза.
И, указав на недвижную Фаусту, повелел:
- Помогите мне!
Нежно, словно лаская, Монтальте обхватил голову Фаусты своими дрожащими
ладонями и, трепеща от надежды, тихонько приподнял ее, в то время как
Эспиноза вливал ей в рот содержимое флакона.
- Теперь подождем, - сказал инквизитор.
Через несколько мгновений по щекам Фаусты разлился легкий румянец.
Склонившись над ней, Монтальте с невыразимой тревогой следил за
действием противоядия - это действие казалось ему слишком медленным.
Наконец чуть заметное легкое дыхание оживило приоткрытые губы, и
Монтальте, почувствовав на своем лице это слабое дуновение, в свою очередь,
сам глубоко вздохнул, словно желая помочь невидимой работе, которая
совершалась в этом организме.
Он положил руку на грудь Фаусты и тотчас выпрямился, глаза его
заблестели: ее сердце билось... да, очень тихо, но все-таки билось!
- Она жива! Она жива! - вскричал он, обезумев от радости.
В тот же миг Фауста открыла глаза и устремила их на склонившегося над
ней Монтальте; почти тотчас же, тяжело вздохнув, она вновь закрыла их.
Грудь ее поднималась от равномерного дыхания. Казалось, она спит.
Эспиноза, который невозмутимо созерцал эту сцену, сказал:
- Не пройдет и двух часов, как принцесса Фауста полностью придет в
себя.
Монтальте, отныне уверенный, что чудо наконец свершилось, кивнул,
показывая, что он согласен с этим утверждением, и склонившись перед
Эспинозой, спросил:
- Каковы будут ваши приказания, монсеньор?
- Господин кардинал, - отвечал инквизитор, - я прибыл из Испании
специально за неким документом, на котором стоит подпись Генриха III
Французского и который скреплен его печатью. Документ заперт в маленьком