"Луи Жаколио. Факиры-очарователи" - читать интересную книгу автора

желает исполнять его приказания.
Немедленно приказываю погонщику приготовить быков и слушаться
распоряжений Амуду и Тчи-Нага, как моих собственных.
В пышных фразах, присущих сынам востока, он ответил мне, что я его
господин, что я для него являюсь на земле глазом самого Брамы и что он понял
мои приказания.
Но завтра утром - повторение вчерашнего, мой нубиец пришел в отчаяние
от нежелания погонщика приняться за свои обязанности.
Тогда я решил принять более крутые меры.
- Слушай, Пал, - сказал я ему, - если завтра утром быки не будут во
время запряжены, то глаз Брамы велит тебе отсчитать десять палочных ударов,
чтобы показать, что смеяться над собой я не позволю.
Телесные наказания внушают мне отвращение, но я должен сказать тем, кто
вздумает меня осудить, что на крайнем востоке от слуг ничего не добьешься,
если время от времени не прибегать к строгим мерам наказания.
Я помню, в Пондишери у меня долго жил повар, по имени Мутузами, который
был самым лучшим и самым преданным слугою, но это не мешало ему получать
свою порцию наказания приблизительно раз в месяц, это случалось с ним каждый
раз, как им овладевало желание выкинуть какую-нибудь штуку или растратить на
свои удовольствия ту сумму, которая отпускалась ему на провизию. Обыкновенно
он сам являлся ко мне и говорил:
- Господин, - мне кажется, что злые духи хотят опять овладеть мною!
Я приказывал легонько наказать его, и он успокаивался месяца на
полтора.
Детски наивный, хитрый и ленивый народ, который нельзя выпускать из
рук, иначе он сядет вам на шею.
Я знал одного морского аптекаря, который был слишком мягок и не хотел
применять телесные наказания. И что же? Жизнь его стала невыносимой, и ему
пришлось уехать из Индии, он ел тогда, когда слуги благоволили вспомнить о
его существовании, приказания его не исполнялись совсем и кончилось тем, что
прислуга так обнаглела, что пила его вино, ела его консервы и чуть не спала
на его кровати... Угроза моя произвела очень небольшой эффект, виндикара
хотел, очевидно, испытать меня и решил каждое утро оттягивать два-три часа,
что, конечно, должно было повлечь за собою продление моего путешествия.
Утром я приказал Амуду отсчитать хитрецу десять ударов. Амуду торжествовал и
лепетал на своем живописном диалекте:
- Твоя не верила, твоя бита, твоя почесывается, твоя кусает!
Мне кажется, что нубиец действительно твердою рукою отсчитал ему эти
десять ударов, так как погонщику пришлось прибегнуть к листьям
остролистника, чтобы утишить боль... Но зато с этой минуты я не мог
пожаловаться на небрежность маленького пажа, танцующего перед господином...
После двенадцати дней пути, мы без всяких особенных приключений прибыли в
Коунпур, город знаменитый по осаде, которую он выдержал при восстании
сипаев.
Коунпур, несмотря на красивый вид на него с другого берега реки,
внутри, как и все азиатские города, построен довольно скверно, и в нем нет,
как в Бенаресе, ни великолепных монументов, ни замечательных зданий.
Как пейзаж, он красив, и в особенности хороши его окрестности, где
много мечетей и пагод, окруженных деревьями, и куда стекается много
паломников.