"Леонид Михайлович Жариков. Повесть о суровом друге " - читать интересную книгу автора

Но вот он весело гикнул и ударил меня пятками по бокам.
- Н-но, кляча!..
Три раза я прокатил Сеньку от крыльца до столба и обратно. А он
подгонял меня сзади и, подражая гуляке, напевал:

Когда я на почте служи-ил ямщи-ко-ом!..

С трудом переводя дух, я остановился. Сенька слез и неожиданно сорвал
с меня картуз и спрятал за спину.
- Говори, поп или мужик?
- Ну, поп.
- Об землю хлоп, ногой топ! - крикнул Сенька, швырнул на дорогу мой
картуз и прихлопнул его ногой.
Я хотел поднять картуз, но Сенька опередил меня.
- Поп или мужик? - снова спросил он.
- Мужик, - ответил я неуверенно.
- Между ног ж-жик!
Сенька нагнулся и между ног далеко закинул мой картуз.
Пока я бегал за ним, колбасник взбежал на крыльцо и показал мне нос:

Обманули дурака.
На четыре кулака...

Я заплакал и пошел прочь. Не то было обидно, что Сенька катался на
мне, - придет время, и я на нем покатаюсь. Было обидно, что мяса я не
добыл. Теперь Васька помрет.
На углу улицы мне встретился Алеша Пупок, нищий из поселка "Шанхай".
У Алеши отец был слепой, мать больная. Чтобы прокормить их, Алеша каждое
утро лазил на террикон заводской шахты и собирал там щепки, мелкий уголь.
Добычу он отдавал лавочнику Цыбуле и получал за работу фунта два требухи.
Но Сенька отнимал у Алеши его заработок и менял на голубей. При этом
он избивал мальчика, стараясь обязательно попасть в нос, чтобы потекла
кровь. Алеша молча сносил обиды, иначе Цыбуля отказал бы ему в заработке.
- Ты почему плачешь? - спросил у меня Алеша.
Я рассказал ему, и Алеша подмигнул мне ободряюще. Он достал из
холщовой сумы кусок требухи и две картошки: все, что там было.
- На, возьми, - сказал он.
- А ты?
- Обойдусь. - И чтобы меня не мучила совесть, улыбнулся.
Быстрее ветра помчался я к Ваське: я нес больному спасение.


3

Наступили зимние холода. На крышах землянок, на лавочках возле
заборов, на деревьях толстым пышным слоем лежал снег. По ночам завывали
вьюги, ветер хлестал в окошко снежной пылью. В доме становилось холодно.
Чтобы согреться, я забирался вместе с котом в теплую духовку и сидел там,
прислушиваясь к свисту ветра в трубе.
В эти минуты я думал о Ваське, о том, что он, наверное, тоже думает