"Лев Жданов. Грозное время (Роман-хроника 1552-1564 гг.) " - читать интересную книгу автора

еще горячей Адашев. - Сам знаешь, бояре надвое раскололись. Бунт неминуемый
впереди, распря, нестроение земское и кровопролитие братское. Так не лучше
ль до сроку искру утушить, чтоб огню большого не дала? Жив ли будет царевич
полугодовалый али помрет, Господь его храни, - дело не изменится! За
Володимером Андреичем охотней все пойдут. Его знают. Совет его, близких бояр
и князей, которые за него руку держат, все знают же. А неведомо, кто станет
у колыбели Димитриевой до возраста до его? Може, такие, что хуже еще будут
самых последних злодеев, каких досель терпела земля святорусская! Зачем же
это?
- Вот, вот! - подхватил Сильвестр. - Што было, слыхали мы; што есть -
сами видим. А што буде - кто ведает?... Ты мне дай синицу в руки, а не
Димитриева журавля в небе.
Наступило небольшое молчание.
Что было - то знаем, что есть - то видим. Что будет - дело темное...
Так ли? - задумчиво повторил Макарий слова протопопа.
- Чему иному быть? Так он и видимо: все по-старому выйдет, смуты да
распри пойдут!
- А к чему же разум людской дал Господь нам, твари своей? К чему создал
нас по образу и подобию Своему? - спросил спокойно Макарий. - Живи мы лишь
по-прошлому да по-настоящему, - и царствия бы нам небесного не знать... Оно
ведь тоже грядущее впереди! И его не видали люди живые, а лишь верят в него.
И верой воистину живы, а не единым питанием хлебным. А по вере - и дается
людям... Так и в земском, и в государском деле великом. Можно про злое
слышать, худшее видеть, а лучшего ждать и получить его. И тут - вера же
надобна! А то еще у меня рассуждение такое есть: видим мы, что лет более
семи ведут землю русскую на благо чьи-то руки, по воле Божьей. Почему же вы
полагаете, что и по смерти Ивана-царя те же руки не останутся при кормиле
государственном, не управят дело великое, святое, земское, на благо люду
крещеному, по присяге, данной всеми: служить царю Ивану и царевичу его,
Димитрию... по совести чистой, коя есть - дар высший и рай сладчайший на
земле!
Конец речи Макарий произнес стоя, по привычке проповедника и пастыря
душ.
Оба собеседника его тоже поднялись со своих мест. Макарий продолжал:
- Не окольными путями - прямо скажу! Верой и правдой служили доселе
Ивану советники его ближние. Ничем не покривили душой ни пред царем, ни пред
царицей, ни пред народом его...
Вздрогнул Адашев при этих словах, словно почуял намек, затаенный укор.
Но в пылу речи Макарий, ничего не замечая, продолжал:
- Вот и верю я: кто раньше, при взрослом царе, набалованном, с пути
сбитом, умел до правды дойти, обуздать страсти царевы и в порядке вести дела
царские - тот и при вдовой царице и при младенце-царе власти-силы не
потеряет, кого бы там из вельмож для прилику в опекуны ни поставили бояре,
Дума царская... Вот как оно, по-моему. Что скажете, братие?
Адашев, задумавшись, молчал. Сильвестр заговорил, насупясь:
- Не мимо сказано: Бог - единая крепость моя! Безумец, кто на песке
созиждет здание. Дунет ветр - и рухнула гордыня человеческая! Князя
Володимера знаю я. Всех евойных - тоже знаю же. И уж все обговорено, все
обещано мне, даже с клятвою...
- Обещано... с клятвою?... Да кто обещал? Кто клялся-то? Вот я,