"Андре Жид. Пасторальная симфония" - читать интересную книгу автора

- Он мне ничего не говорил, но я догадалась. Он долго пробудет в
отсутствии?
- Месяц... Гертруда, мне хотелось спросить тебя... Почему ты мне не
рассказала, что он приходил к тебе в церковь?
- Он приходил туда дважды. О, я не хочу ничего от вас скрывать; но я
боялась вас огорчить.
- Ты огорчишь меня только в том случае, если будешь молчать.
Ее рука потянулась к моей.
- Ему было грустно уезжать.
- Скажи, Гертруда... он говорил, что любит тебя?
- Он мне не говорил, но я сама отлично это почувствовала без всяких
слов. Он любит меня не так сильно, как вы.
- А ты сама, Гертруда, страдаешь от того, что он уезжает?
- Я думаю, что ему лучше уехать. Я не могла бы ответить ему
взаимностью.
- Ответь же: ты страдаешь от того, что он уезжает?
- Вы отлично знаете, что я люблю вас, пастор... Ах, зачем вы отдернули
вашу руку? Я не стала бы так говорить, если бы вы не были женаты. Слепых
ведь не берут замуж. Почему бы нам, в таком случае, не полюбить друг друга?
Скажите, пастор, неужели вы видите в этом что-нибудь дурное?
- В любви никогда не бывает дурного.
- Я ощущаю в своем сердце столько добра. Я не хотела, чтобы Жак
страдал из-за меня. Я никому не хотела бы причинять страданья... Я хотела бы
дарить одно лишь счастье.
- Жак имел в виду просить твоей руки.
- Вы позволите мне поговорить с ним перед отъездом? Я хотела бы
объяснить ему, что ему нужно отказаться от любви ко мне. Пастор, вы наверное
сами понимаете, что я ни за кого не должна выходить замуж. Вы позволите мне
с ним поговорить? Не правда ли?
- Сегодня же вечером.
- Нет, завтра, перед самым отъездом...
Солнце садилось в ликующем великолепии. Вечер был теплый. Мы встали и,
не прекращая беседы, двинулись по затененной дороге обратно.
ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ

25 апреля
Мне пришлось на некоторое время запустить свою тетрадь.
Снег наконец стаял, и, как только дороги сделались снова проезжими, мне
пришлось заняться исполнением многочисленных обязанностей, которые я
вынужден был откладывать в течение всего времени, пока деревня наша была
отрезана. Только вчера в моем распоряжении оказалось несколько минут
свободного времени.
Вчера ночью я перечел все, что здесь написал...
Теперь, когда я смело могу назвать по имени свое, в течение столь
долгого времени не опознанное чувство, я с трудом понимаю, как я до сих пор
мог еще заблуждаться, каким образом сообщенные мною выше слова Амелии могли
мне казаться загадочными; как после всех наивных признаний Гертруды я мог
сомневаться, что люблю ее. Дело в том, что я тогда никак не соглашался
признать существование любви вне брака, но в то же время не соглашался
признать хотя бы крупицу чего-то запретного в чувстве, с такою пылкостью