"Валентина Журавлева. Над пустыней Хила " - читать интересную книгу автора

Хриплый голос бился о сетку микрофона. Гейли кричал, хотя можно было
говорить негромко. Он кричал, ожидая, что вот сейчас - вот в этот миг! -
услышит ответ. Но никто ему не отвечал.
"Атлант", набрав высоту, вышел из облаков. Впереди заблестела узкая
полоска. Там был зализ. Это приборы, раскрутив самолет над пустыней Хила,
бросили его, как камень из пращи, вперед к океану.
Гейли не думал об этом. Он кричал в микрофон одни и те же слова. Он
даже не замечал, что это была брань. Он ждал ответа. Но ему не отвечали,
хотя рация - он видел - была в полкой исправности.
Ему не отвечали, а горючее кончалось. И Гейли, даже не глядя на
расходомер, знал - через двадцать пять минут моторы проглотят последнюю
каплю. Он знал, что баки почти пусты, что топливные насосы жадно - по
галлону в секунду - высасывают горючее и, лихорадочно пульсируя, гонят,
гонят к ненасытным турбинам...
Он замолчал на полуслове. То, что он увидел, в первый момент показалось
ему спасением. На экране обзорного локатора, у самого края, возникли две
светлые черточки. Они быстро передвигались к центру экрана, туда, где был
"Атлант". Гейли так ждал, так жаждал спасения, что эти две светлые черточки
заставили его замолчать.
Но Джон Гейли был опытным пилотом, и, когда его сознание на мгновение
освободилось от давящей силы ужаса, он сразу же - с беспощадной ясностью -
увидел, в чем дело. В какой-то ничтожный отрезок времени он понял: "Атлант"
вышел за пределы полигона, и там, на земле, приняли меры - навстречу
обреченному самолету взлетели управляемые снаряды "Циклон".
Это была всего лишь тысячная доля секунды, но тренированный мозг
летчика-испытателя оценил обстановку. Гейли увидел все - и высоту "Атланта",
и его курс, и его скорость, и расстояние до снарядов...
- За что?! - крикнул он, отталкивая микрофон. На него вновь навалился
ужас и стиснул сознание. Его расстреливали, хладнокровно расстреливали!
- За что?! - он схватил микрофон. - За что?!
Ответа не было. Там, на земле, слышали его, но не отвечали. Они боялись
ответить и убивали его втихомолку. Рация работала. Они слышали его, но
молчали, подло молчали!
Это слово, как плотина, повернуло бушующий поток мыслей. Его охватила
ярость. Теперь он был уверен, что спасся бы, обязательно спасся бы, и только
снаряды отрезали путь к спасению. Снаряды отбирали у него целую вечность -
двадцать минут.
Земля молчит, предательски молчит, но рация работает, и он будет
кричать - всем, всем, всем! Они не имеют права его убивать.
Он вцепился в регулятор настройки. Рация повиновалась ему, он мог
действовать, и это сразу отсекло ужас. Гейли быстро выключил УКВ, он будет
говорить на коротких волнах - пусть его слышат пассажирские самолеты,
океанские суда, радиолюбители, пусть его слышат все!
Ровно гудела рация - единственный прибор на самолете, готовый покорно
служить человеку. Но Джон Гейли не знал, что говорить. Он искал слова - и не
находил. Он не мог обвинять тех, кто сейчас наводил на него "Циклоны": эти
люди выполняли приказ и защищали себя от обезумевшего самолета. Он не мог
обвинять Гертера, потому что Гертер сделал все возможное для его спасения.
Он не мог обвинять тех, кто построил автоматы: в испытательном полете можно
ожидать любых случайностей.