"Хаим Зильберман. Восстание в подземелье " - читать интересную книгу автора

превращения?
Первый визит к Кранцу привел меня в полную растерянность. Что я должен
делать?
Но вот мне дали работу, и я ею увлекся, вовсе не подозревая о том, что
выполняю пробное задание. О, дурак, неисправимый дурак! Только спустя много
дней я понял, что это было. Я мог бы не справиться с заданием, не оправдать
доверия моего покровителя - и все... Но ведь давно известно, что ум приходит
позже, когда глупость уже сделала свое дело. Одним словом, я, видимо, вполне
справился с порученным заказом - с орнаментом, предназначенным для
обрамления какого-то неизвестного мне текста. Работа моя, видно, понравилась
Кранцу, а может быть, и другим, более важным начальникам, потому что
коридорный тут же принес новый заказ: изготовить на медных пластинах три
других орнамента, опять же для украшения какого-то небольшого текста из двух
или, самое большее, трех слов.
Что это за текст, зачем его нужно так красиво оформлять, для кого он
предназначен? Верьте моему слову, я знать не знал об этом!
Несколько дней (или ночей) я сидел и работал. Только коридорный заходил
ко мне: приносил пищу, инструмент. Все это делалось молча. Так, видимо,
полагалось. Когда же я оставался один и прислушивался к окружавшей меня
таинственной тишине, мне чудилось, будто где-то совсем рядом ходят люди,
что-то делают, о чем-то шепчутся. Иной раз казалось даже, что где-то совсем
неподалеку шуршат трансмиссии и подвал мерно содрогается от работы мощных
моторов. Чтобы не сойти с ума от тоски, я пытался уговорить себя, что все
эти звуки - лишь плод моей фантазии и во всем виноваты мои возбужденные,
больные нервы. Мне хотелось забыть обо всем на свете. Живу - и ладно! А там
посмотрим...
В тот день, когда три пластины были готовы и коридорный унес их, в моей
каморке на тумбочке появились две железные миски. В одной был обычный суп, а
в другой, очевидно, как премия, немного гороховой каши. Я взялся было за
ложку, но тут же застыл на месте. Голос разума, который, увы, не так уж
часто звучал во мне, вдруг заговорил вполне ясно и требовательно. Внезапно у
меня открылись глаза: если Кранц меня поощряет, значит, я совершил какую-то
дикую подлость! Не помня себя от ярости, я схватил обе миски и вылил их
содержимое в парашу.
Наступило пробуждение. Кончилась летаргия, в которой я пребывал с того
самого дня, когда меня схватили на улице... Я протестую, следовательно, я -
человек! Но ответьте мне, прошу пана, чего стоит протест одинокого человека,
да еще брошенного в подземелье?
Между тем время шло. В короткие часы отдыха я лежал на койке с
открытыми глазами и с ужасом думал о том, что каморка без окон стала для
меня удобным укрытием, убежищем, где можно отсидеться, переждать бурные и
жестокие события - переждать войну. Здесь тихо, спокойно, можно работать, да
к тому же коридорный не забывает принести миску супа. Чего еще надо, а? Вот,
думаю, что можно сделать с. человеком!
Миражи, скажу я вам, бывают не только в пустыне... Я работал, а мысли
мои витали далеко. Я беседовал с самим Асмодеем, плутал в неведомых
дебрях... Стены моей тесной каморки расступались. Где только я не побывал!
Но чаще всего я видел себя в окружении людей. Они садились рядом со мной,
что-то рассказывали, я им задавал вопросы, потом мы о чем-то спорили... Люди
эти были такими же обездоленными, как и я, и вместе нам становилось как-то