"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

поговорить с Файтельзоном о Дарвине, Маркосе, Эйнштейне - и о них читал он
на идиш.
Геймлу никогда не приходилось зарабатывать самому. Он был очень хрупок,
маленького роста, почти карлик. Иногда казалось: нет вообще такого дела, для
которого он был бы пригоден. Даже пить чай являлось для него тяжкой работой.
Он не умел отрезать себе ломтик лимона, и Селия делала это за него. Геймл
был способен только на ребяческую любовь к своему отцу и своей жене. У него
рано умерла мать. Отец женился второй раз, и имя мачехи нельзя было
упомянуть в присутствии Геймла. Я только однажды спросил его о мачехе. Он
побелел, закрыл маленькой ручкой мой рот и воскликнул: "Замолчите!
Замолчите! Замолчите! Мать моя жива!"
Невысокого роста была и Селия, но все-таки выше своего мужа. Она
приходилась ему родственницей с материнской стороны и воспитывалась в доме
реб Габриэля, так как была сиротой. Геймл влюбился в нее, еще когда ходил в
хедер. Если он хотел есть, Селия кормила его. Когда же он учился языкам:
сначала русскому, а затем немецкому и польскому, - Селия училась вместе с
ним. Геймл не выучил ни одного из этих языков, а Селия - все три. Поженились
они, когда мать Геймла лежала при смерти.
Ко времени нашего знакомства им обоим было уже под сорок. Геймл
выглядел как мальчишка из хедера, которого одели в костюм взрослого мужчины,
дали крахмальную сорочку и повязали галстук: высокий голос, заливистый смех
и способность легко разрыдаться, если что-нибудь шло не так, как ему
хотелось. У него были темные глаза, маленький носик и большой рот, полный
плохих зубов. Лысину окружали пряди темных волос, свисавшие вниз. Он грыз
ногти. Селия сама стригла его, потому что Геймл боялся парикмахеров.
Селия считала себя атеисткой, но хасидское воспитание наложило на нее
свой отпечаток. Она носила платья с длинным рукавом и высоким воротом, а
длинные темные волосы собирала в старомодный пучок. Бледное лицо, карие
глаза, прямой нос, тонкие губы. Движения легкие, как у девушки. Геймл
называл ее: "Моя царица". Селия родила Геймлу дочь, но малышка умерла в
возрасте двух лет. Файтельзон сказал ей однажды, что и в этой смерти виден
Божий промысел: ведь у Селии уже есть ребенок - Геймл. Для этой четы
Файтельзон представлял большой мир европейской культуры. Файтельзону совсем
не обязательно было жить в нужде. Они постоянно предлагали ему переехать в
их большую квартиру на Злотой, но Морис неизменно отказывался.
Он сказал мне как-то: "Все мои слабости и заблуждения проистекают из
моего стремления быть абсолютно свободным. Эта ложная свобода превратила
меня в раба".

2

Ченчинеры охотно приглашали меня к себе: и к обеду, и к ужину, и на
чашку чая, потому что Файтельзон постоянно меня расхваливал. Когда же
приходил Файтельзон, поговорить не удавалось никому. Но все мы были только
рады его послушать. Он знал практически каждого знаменитого еврея, равно как
и нееврейских ученых, писателей, деятелей искусства. Много путешествовал.
Геймл любил повторять, что Морис - живая энциклопедия. Время от времени
Файтельзон читал лекции в Писательском клубе в Варшаве, а иногда и в
провинции и даже предпринимал короткие поездки за границу. Когда его не
было, Геймл, Селия и я могли беседовать. Геймл увлекался оперой,