"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу авторатак как не было кворума. Зима уже наступила, и Геймл был в шубе, меховых
сапогах, а его меховая шапка удивительно напоминала раввинский "штреймл". Это было так забавно, что я едва удержался от смеха. - Геймл, - сказала Селия, - наш юный друг так застенчив, будто оставил ешибот только вчера. Я пыталась обольстить его, но он не поддается. - Что это еще за застенчивость такая? - сказал Геймл. - Все мы сделаны из одного теста. У всех одни желания. Как, по-вашему, Селия хорошенькая? - И хороша, и умна. - Так в чем же дело? Вы можете поцеловать ее. - Подойди сюда, ешиботник! - сказала Селия и поцеловала меня. - Он пишет как взрослый, но он еще дитя. Поистине загадка. - И потом добавила: - Я придумала для него имя - "Цуцик". Теперь только так и буду называть его. 3 С 1920 по 1926 год Морис Файтельзон жил в Америке. Он был штатным сотрудником одной из еврейских газет Нью-Йорка и читал курс лекций в каком-то частном колледже. Я так и не смог выяснить, почему же он оставил "ди голдене медине " - Золотую страну. Когда я спрашивал его об этом, он отвечал то так, то этак. Один раз говорил, что в нью-йоркском климате страдает сенной лихорадкой. В другой - что не может вьносить меркантильность американцев и их преклонение перед долларом. Он намекал также на запутанные романические обстоятельства. Рассказывали также, что газетные писаки ополчились против него и ему пришлось туго. | Были у него свои сложности и в колледже, где он читал лекции. В еврейские интеллектуалы Нью-Йорка и такие сионистские лидеры, как Стефан Вейс, Луи Липский, Самарий Левин. Несмотря на антипатию к Америке и американцам, Морис никогда не порывал с ними окончательно. Он дружил с директором ХИАСа[7] в Варшаве и был известен в американском консульстве. Время от времени в Польшу наезжали американские туристы, которые знавали Файтельзона еще в Нью-Йорке, или их друзья, которым они рекомендовали обратиться к нему. Он приводил их с собой в Писательский клуб, таскал по городу. Файтельзон уверял меня, что денег у них не берет. Но он водил их в театры, в перворазрядные рестораны, на концерты, в музеи, а они часто дарили ему галстуки и другие мелочи. Он рассказал мне, что одного из влиятельных чиновников американского консульства можно подкупить, чтобы помочь получить визы сверх квоты: отставным раввинам, безработным ученым, артистам и мнимым родственникам. Нужно только во время игры в покер проиграть ему крупную сумму. Посредником был некий иностранный журналист в Варшаве, который брал за это проценты. Но тот факт, что сам Файтельзон оставался нищим и мог попросить в долг пять злотых у такого бедолаги, как я, говорил, несомненно, что он честен и неподкупен. Шли тридцатые годы. С тех пор как я ушел из родительского дома, не было для меня более тяжелой зимы, чем эта зима в Варшаве. Журнал, для которого я вычитывал корректуры два раза в неделю, должен был вот-вот закрыться. Издатель, печатавший мои переводы, был на грани банкротства. Хозяева квартиры, где я жил, теперь хотели от меня избавиться. Меня не подзывали к телефону, - говорили, что меня нет дома, хотя я был рядом, в своей комнате. |
|
|