"Исаак Башевис-Зингер. Шоша" - читать интересную книгу автора

- Сэм, я хочу поговорить с молодым человеком о пьесе. - Пожалуйста,
дорогая. Мне уже заранее нравится эта пьеса. Я чувствую, что она просто для
тебя. Держу пари, что внутри у тебя тоже сидит кто-то, какой-нибудь дибук,
дорогая моя. - Он повернулся ко мне. - Каждый раз, когда она начинает
кричать на меня, она ведет себя как одержимая.
- Ты прекратишь или нет? Хватит уже.
- Сейчас, сейчас. Я только еще об одном хочу сказать молодому человеку.
Я вам дам пятьсот долларов, чтобы вы могли спокойно работать и не думать,
где и когда придется поесть в следующий раз. Напишите пьесу, в которой все
это случается. Пусть она влюбится в доктора или в хасида, пусть даже в
гицеля[9], если хотите. Главное, чтобы публике было интересно, что
произойдет в следующую минуту. Я не писатель, но мне кажется, пусть она ждет
ребенка...
- Сэм, если не перестанешь, я ухожу.
- Ладно, ладно. Больше не пророню ни звука до самого дома.
- Только я хочу сказать что-нибудь, он вмешивается, - пожаловалась
Бетти, - и я уже едва понимаю, на каком я свете. Действие, конечно, должно
быть. Но ведь это вы писатель, а не я.
- Да, но я не драматург. Я начал писать эту пьесу для себя. Мне
хотелось показать трагедию интеллектуальной женщины в еврейской среде,
которая...
- Я не считаю себя интеллектуалкой, но это и моя трагедия. Как вы
думаете, почему они ополчились против меня? Потому что мне противны их
интриги, их сплетни, их глупость. С самого детства я была чужой среди
женщин. Родные сестры не понимали меня. Мать относилась ко мне как курица,
которая высидела утенка и ненавидит его за то, что он рвется к воде. Мой
отец был ученый, хасид, ученик рабби Гусятинера - и большевики расстреляли
его. Почему? Он был богат когда-то, а война его разорила. Люди выдумывали
разные небылицы и возводили на него ложные обвинения. Вся моя семья живет в
России, но я не смогла оставаться среди убийц моего отца. Зло царит везде, и
злодеи правят миром.
- Беттеле, не говори так. Если бы мне давали по миллиону за каждого
хорошего человека, Рокфеллеру пришлось бы работать у меня истопником.
- Вы первая женщина-пессимистка, которую я встречаю, - заметил
Файтельзон. - Пессимизм обычно мужская черта. Я могу представить себе
женщину с мужскими чертами характера или мужским дарованием, так сказать,
Моцарта, даже Эдисона в юбке, но Шопенгауэр в образе женщины - это выше
моего понимания. Слепой оптимизм - вот сущность каждой женщины. Не ожидал я,
что услышу от женщины такие слова.
- Стало быть, я не женщина?
- Это уж позволь решать мне, - заорал Сэм. - Ты на сто процентов
женщина, нет, не на сто, на тысячу! Я много перевидал женщин в своей жизни,
но эта...
-Сэм!!!
- Ладно, ладно. Я уже заткнулся. Начните ваш завтрашний день с пьесы,
молодой человек, и не думайте о деньгах. Бетти, душечка, не кури так много.
Сегодня это уже третья пачка.
- Сэм, не лезь не в свое дело.

5